Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 5. Пьесы (1911–1921) - Николай Степанович Гумилев

Ахти.

Ахти

Гондла, что же ты бродишь лентяем,

Почему это лютня молчит?

Груббе

Мы немедля тебя растерзаем.

Лаге

Иль играй, или будешь убит.

Гондла

Нет, я больше волкам не играю,

Я живу в огнезарном раю,

Не допрыгнуть вам к этому раю,

Только лютню возьмете свою.

Кидает к их ногам лютню. Они бросаются на него.

Вождь

(ирландцам)

Братья, вступимся, он христианин

И, наверно, из нашей страны.

Ирландцы отбрасывают исландцев.

Снорре

Горе нам!

Груббе

Я повержен.

Лаге

Я ранен.

Ахти

Лебединые клювы сильны.

Вождь

Вы хорьки, вы трусливые души,

На безумного бросились вы,

Разве мало вам крыс и лягушек,

Что хотите его головы!

Снорре

Этот юноша, бледный и странный,

Был судим справедливым судом

И был изгнан. Назвался обманно

Он Ирландии всей королем.

Вождь

Как, не он ли к исландским равнинам

Был когда-то от нас увезен,

Чтобы, выросши, стать господином

Над союзом обоих племен?

Груббе

Не товарищ булыжник орешку!

Двух младенцев Гер-Педер увез,

Королевич погиб, и в насмешку

Королевичем назван был пес.

Вождь

(к Гондле)

Государь, мы тебя не узнали,

Не суди же покорных рабов,

Но скажи, чтобы мы разметали

Этих низких и злобных волков.

Гондла

Я король в небесах, я изведал,

Полюбил огнекрылую боль,

Но вам истину Груббе поведал,

Что в Ирландии я не король.

Вождь

Наступили тяжелые годы,

Как утратили мы короля,

И за призраком легкой свободы

Погналась неразумно земля.

Мы наскучили шумом бесплодным,

И был выбран тогда наконец

Королем на собраньи народном

Вольный скальд, твой великий отец.

Он нам дал небывалую славу

И когда наконец опочил,

Пурпур мантии, скипетр, державу

Он тебе передать поручил.

(Надевает на Гондлу мантию, передает ему скипетр и державу.)

Груббе

Мы еще не слыхали об этом.

Лаге

Значит, все-таки Гондла король,

И корона пронизана светом

На кудрях его, черных как смоль.

Ахти

Ах, двойному заклятью покорный,

Музыкальный, магический ход

Или к гибели страшной и черной,

Или к славе звенящей ведет.

Входит конунг.

Сцена третья

Те же и конунг.

Конунг

Гондла здесь? Не отправился в море?

Не утратили мы короля?

Так зачем же вещало мне горе

Сердце, старое сердце, боля?

Дождь над замком пролился кровавый,

Плавал в воздухе столб огневой,

Перед дверью орел величавый

Пал, растерзанный черной совой.

Эти страшные знаменья ясно

Говорят неземным языком,

Что невинный был изгнан напрасно

И судим был неправым судом.

Гондла

Нет, я звездный король и надзвездный,

Что земле я и что мне земля?

Лебедям короли бесполезны,

И не надо волкам короля!

Груббе

Королевич, старинные были

Затуманили наши умы,

Мы тебя беспощадно травили,

И о правде не ведали мы.

Ты был мальчиком, ныне стал мужем,

И корона, корона — твоя.

Мы тебе так охотно послужим

Острием боевого копья.

Ахти

Правда, Ахти не сыщешь лукавей,

Но прошу о пощаде и я.

Вспомни, Гондла, к короне и славе

Привела тебя лютня моя.

Под знаменами станет твоими

Вся ночная громада волков,

И, клянусь, с лебедями такими

Даже я подружиться готов.

Лаге

Ты мне друга и брата милее,

Я не знаю и сам, почему,

Ты как будто славнейших славнее

И уже непостижен уму.

Если скажешь: в нелепое веруй! —

Тотчас волю исполню твою,

Никогда не увижу я Леру,

Если хочешь, себя я убью.

Снорре

Гондла, Гондла, на все преступленья

Королевскую милость пролей,

Знай, ты можешь простить оскорбленье,

Нанесенное Лере твоей.

Брат с сестрой вы. Морские пираты

Вашу мать в этот край завезли,

Для нее и Гер-Педер когда-то

Взял тебя из ирландской земли.

Все, я помню, она тосковала

И грустила она день и ночь,

Все, я помню, крестить умоляла

Здесь от волка рожденную дочь.

Королевич, подумай, что б стало,

Если б Лера твоею была.

Наша злоба вас двух сохраняла

От богам нестерпимого зла.

Вождь

Поднимается ветер вечерний,

За утесами видно луну,

И по морю из ртути и черни

Мы отправимся в нашу страну.

Не прощают, мы ведаем сами,

За такие обиды и боль,

Хоть союза волков с лебедями

И хотел наш покойный король.

Гондла

Совершилось, я в царской порфире,

Три алмаза в короне горят,

О любви, о прощенье, о мире

Предо мною враги говорят.

Неужели отныне я стану

Властелином на двух островах,

Улыбаясь в лицо океану,

Что их держит на крепких стеблях?

Или просто к стране лебединой,

К милым кленам и розам уйду,

На знакомые сердцу равнины,

О которых я плакал в бреду?

Нет! Мне тягостно, жалко чего-то,

Я о чем-то великом забыл,

И, как черная птица, забота

Грусть навеяла взмахами крыл.

Показывается Лера, прячущаяся за деревьями.

Сцена четвертая

Те же и Лера.

Вождь

Странный лес, всюду шорохи, стоны,