Хулия Наварро - Стреляй, я уже мертв

— Если ты меня спросишь, собираюсь ли я сражаться в отрядах еврейской обороны, — решился наконец Изекииль, — то мой ответ таков: да, собираюсь. Что мне еще остается? В время войны я сражался бок о бок с британскими солдатами, мы вместе рисковали жизнью, вместе убивали. Поэтому я не могу считать их своими врагами — даже сейчас, когда они преследуют евреев в Палестине и не пускают сюда тех несчастных, что выжили в лагерях смерти и могли бы найти здесь дом.

— Ты не можешь остаться в стороне, — ответил Вади.

— Ты прав, я не могу позволить себе такой роскоши, — горько усмехнулся Изекииль. — Но в то же время я не могу сражаться против вчерашних товарищей по оружию. Но если мне придется выбирать — а мне уже пришлось это сделать — то я останусь верным моей семье и друзьям. Ты знаешь, мой отец никогда не предполагал, куда его занесет судьба. В детстве я часто слушал их с мамой разговоры. Она всегда знала, что ее родина — Палестина; она и есть настоящая палестинка, такая же, как любой из вас. Но отец родился в польской деревне, а Польша тогда была частью Российской империи, и его семья погибла во время одного из погромов, после чего он вместе с отцом бежал в Санкт-Петербург, там он и вырос. Его мать была француженкой — еврейкой, разумеется, но при этом француженкой. Прежде чем отправиться в Палестину, он подолгу жил в Париже. Думаю, что, пока он не встретил Катю, здесь он был счастливее, чем где-либо еще.

— Но ведь ты родился здесь, — напомнил Вади.

— Да, я родился здесь, я не приезжий, каким был отец. И ты сам сказал, что у меня нет выбора. Если «Хагана» меня примет, я буду сражаться в ее рядах, но даже если не примет, эта война — моя война. Скажи, Вади, ты веришь, что мы можем жить в мире?

Вади довольно долго молчал, раздумывая, может ли честно ответить на этот вопрос. Наконец, он все же решился.

— Не знаю, Изекииль. Кое-кто из наших лидеров полагает, что евреи мечтают захватить всю Палестину; что они все едут и едут сюда, и в конце концов совсем заполонят нашу землю. Они не доверяют вашим лидерам и не верят в чистоту ваших намерений. И вот попробуй, скажи, что они не правы.

— Я тоже не знаю, Вади, правы они или нет. Я могу говорить лишь за себя, что я сам думаю и чувствую. Лично мне сдается, что хуже уже не будет. И очень хочется верить, что мы вполне сможем разделить Палестину, сможем построить демократическое государство на манер Англии. Ведь мы сможем — да, Вади? Это будет зависеть только от нас.

— Нет, Изекииль, от нас уже ничего не зависит, — вздохнул Вади. — В этом вся и проблема.

— Но в наших силах хотя бы не поддаваться безумию, которым охвачены все вокруг...

Они проговорили до самого рассвета, пока лучи восходящего солнца не осветили их измученные лица. В ту ночь они приняли компромиссное решение: что бы ни случилось, они никогда не поднимут руки друг на друга.

Мухаммед проводил Изекииля до Сада Надежды. Мириам бросилась обнимать сына, а на лице Сары читалось явное облегчение.

— Не волнуйся, — сказал Мухаммед Марине. — Игорь побудет у нас, пока не минует опасность.

Марина от души поблагодарила Мухаммеда. Она всегда знала, что, если будет нужно, он защитит Игоря — даже ценой собственной жизни.

Они договорились, что пока не будут встречаться, чтобы не навлекать подозрений на Зиядов, если их кто-то увидит в компании соседей-евреев. Мириам все еще боялась за Изекииля, но тот ее успокоил:

— Мама, британцы еще не видят во мне врага.

Все же Мухаммеда беспоило, что Сальма и Игорь останутся наедине, поэтому он отправился за Наймой. Убедить Терека отпустить дочь погостить в родительском доме на несколько дней оказалось совсем не трудно.

— Сальма скучает по дочери и внуку. Если ты отпустишь их погостить у нее несколько дней, мать Наймы будет самой счастливой женщиной на свете.

Тарек не стал возражать. Иерихон находился слишком близко от Иерусалима, чтобы всерьез опасаться, что Найма и их сын Амр утомятся в дороге.

Сальма ничего не сказала, когда Мухаммед вернулся домой вместе с дочерью и внуком. Она действительно была очень рада видеть их обоих. Но при этом она сразу поняла, что Мухаммед привез их для того, чтобы она не оставалась наедине с Игорем. Она не упрекала его за это. Она знала, как муж дорожит своей репутацией, но сейчас никто не должен был знать, что Игорь прячется у них в доме.

А Мухаммеду было очень нелегко дать приют мужу Марины. Не то чтобы он сомневался, стоит ли это делать. Верность дружбе всегда была для него на первом месте; однако, глядя на Игоря, он каждый раз вспоминал, что с этим человеком Марина каждую ночь делит ложе, и это причиняло Мухаммеду настоящую боль.

Однажды вечером в дом Мухаммеда неожиданно заявился Луи.

— Игорь может вернуться в Сад Надежды, — с облегчением сообщил он Мухаммеду.

— Ты уверен, что его перестали искать? — спросил Вади.

— Они уже арестовали достаточно народа, — ответил Луи. — К тому же слишком заняты документами, которые забрали у нас и свезли в свою штаб-квартиру.

— Должен признать, у британцев хороший вкус, если они выбрали для своей штаб-квартиры такое место, как «Царь Давид», — усмехнулся Вади.

Несмотря на заверения Луи, Игоря все же арестовали, хотя в тюрьме он провел всего несколько дней. И выпустили его именно благодаря Мухаммеду, который обратился к британским властям. Благодаря связям своего зятя Юсуфа Мухаммед сумел убедить англичан, что задержанный ни в чем не замешан. Мухаммед считал, что обязан помочь Игорю, чтобы хоть немного искупить перед ним ту вину, которую испытывал из-за любви к Марине.

22 июля 1946 года, когда прогремел взрыв, Вади был в школе. Услышав страшный грохот, дети испуганно закричали. Брат Августин велел им сидеть тихо, но они не послушались, продолжая кричать и плакать. Внезапно с соседних улиц донеслись крики боли, ужаса и отчаяния.

— Произошло нечто ужасное, — сказал монах.

— Пойду посмотрю, что там случилось.

— Даже не думай! — остановил его монах. — Мы должны оставаться с детьми, пока не убедимся, что никакой опасности нет.

Долго ждать не пришлось. В скором времени к школе приблизилась группа женщин, пришедших за своими детьми. Все они были до крайности напуганы. Одна из них рассказала, что террористы взорвали отель «Царь Давид».

Брат Августин улыбнулся и махнул рукой Вадм, чтобы не принимал слова женщины всерьез. Но Вади встревожился. В отеле «Царь Давид» британцы устроили свою штаб-квартиру, оттуда они правили Палестиной, и Вади даже не смел подумать, что взрыв устроила еврейская организация в отместку за «черную субботу», когда арестовали сотни евреев.

Когда в школе не осталось детей, Вади направился в сторону отеля, находящегося неподалеку.

«Царь Давид» был оцеплен британскими солдатами, не подпускавшими к нему любопытных. Взрыв превратил южное крыло отеля в груду щебня. Позднее Вади узнал, что при взрыве погибло девяносто человек, более сотни получили ранения.

Вади решил, что Омар Салем может оказаться среди раненых, которым оказывали медицинскую помощь, и настоял, чтобы солдаты пропустили его за ограждение.

Омар Салем был контужен, но никаких серьезных травм не получил. Когда прогремел взрыв, он находился в саду; именно это и спасло ему жизнь.

— Где Юсуф?.. — только и смог произнести Омар Салем, увидев склонившегося над ним Вади.

— Он был с тобой? — Вади не на шутку встревожился, представив, что дядя может оказаться под одним из завалов.

— Нет.. нет... я надеялся... Он должен был принести мне документы... Я... я не знаю... но я его не видел.

Вади не знал, что делать: то ли оставаться рядом с Омаром Салемом, то ли бежать разыскивать Юсуфа, медсестра помогла ему принять решение.

— Ступайте лучше искать того человека, а за этого не волнуйтесь, с ним все будет в порядке, — сказала она, указывая на Омара Салема.

Вскоре нашелся и Юсуф, они с Вади бросились друг другу в объятия.

— Мы должны были встретиться с Омаром Салемом, и я опоздал, а когда пришел... — еле выговорил Юсуф, глотая слезы. Он не мог представить, что тот окажется среди мертвых.

Увидев Юсуфа, Омар Салем не смог скрыть волнения.

— Ты спасся! — воскликнул он, обнимая верного помощника. Затем оба ни поспешили убраться как можно дальше от этого места.

Когда они добрались до дома Омара, его жена встретила их в дверях, сама не своя от волнения; она уже слышала про взрыв в отеле и боялась за мужа, поскольку утром тот сообщил, что собирается на деловую встречу в отель.

Теперь бедная женщина стала настаивать, чтобы к Омару позвали врача, но тот наотрез отказался.

В конце концов он все же уступил жене. У него болела голова, и он с трудом разбирал, что ему говорят: видимо, слегка оглох после взрыва.

Юсуф взял дело в свои руки и по просьбе супруги Омара отправился за врачом.