Уильям Шекспир - Двенадцатая ночь, или Что угодно

Восхитительное рассуждение!

Вот уж нет, государь, хотя вы, видать, решили удостоить меня великой чести и вступить в число моих друзей.

Ну, от моей дружбы тебе худо не будет: на, возьми золотой.

Пожалуйста, государь, станьте двурушником и удвойте левой рукой дело правой.

В твоем совете мало благородства.

Я только советую, чтобы ваше благородство посоветовало вашей плоти и крови слазить в карман.

Что ж, придется согрешить и стать двурушником: на тебе еще один.

Раз, два, три — вот это действительно круглый счет. Недаром говорят, что без третьего раза как без глаза, а на третий раз ноги сами пускаются в пляс; если вы мне не верите, прислушайтесь к колоколу святого Бенедикта49: раз, два, три.

Ну, нет, больше ты меня не одурачишь и денег из меня не вытянешь. Вот если ты скажешь своей госпоже, что мне нужно побеседовать с ней, и приведешь ее сюда, тогда, может быть, моя щедрость снова проснется.

В таком случае, государь, побаюкайте вашу щедрость, пока я не вернусь. Я иду, государь, только не думайте, что если я чего-то хочу от вас, так, значит, я и впрямь впал в грех похоти. А покамест, государь, пусть ваша щедрость действительно вздремнет, я ее сию минуточку разбужу. (Уходит.)

А вот и мой спаситель, ваша светлость.

Входят Антонио и пристава.

О, мы уже встречались с ним! Я помню,

Он был тогда в грязи и, как Вулкан,

Весь черен от порохового дыма.

Он — капитан суденышка дрянного,

Осадки и вместимости ничтожной,

И все же причинил такой ущерб

Сильнейшему из наших кораблей,

Что даже гнев и зависть побежденных

Ему воздали должное. — В чем дело?

Мой государь, Антонио пред вами:

Им «Феникс» был захвачен вместе с грузом

И «Тигр» на абордаж взят в том бою,

Где ваш племянник Тит ноги лишился.

Сегодня он, забыв и страх и совесть,

Ходил по нашим улицам открыто

И даже с кем-то дрался.

Государь,

Он шпагу обнажил в мою защиту,

Но столько странного наговорил,

Как будто был горячкою охвачен.

Прославленный пират! Морской разбойник!

Что за безумье привело тебя

К твоим врагам, которым ты нанес

Кровавую обиду?

Славный герцог,

Прозваний этих я не заслужил:

Я не пират и не морской разбойник,

Хотя и вправду ваш старинный враг.

Сюда я колдовством был завлечен:

Вон тот молокосос неблагодарный

Из пенной пасти яростного моря

Был мной спасен, — он погибал в волнах.

Ему я жизнь вернул, ему я отдал

Свою любовь, не знавшую предела.

Пришел я во враждебный этот город

Из преданности, из любви к нему,

А он, хитрец и лицемер трусливый,

Боясь опасность разделить со мной,

Отрекся от меня и отдалился

На двадцать лет в один короткий миг.

Он даже возвратить мне отказался

Мой кошелек, всего лишь час назад

Ему врученный.

Что за странный бред!

Когда, по-твоему, пришел он в город?

Сегодня. А до этого мы с ним

Три полных месяца не разлучались:

Мы дни и ночи проводили вместе.

Входит Оливия со свитой.

Графиня! Божество сошло на землю!

(К Антонио.)

А ты, приятель, не в своем уме:

Три месяца мне служит этот мальчик.

(К приставам.)

Теперь в сторонку отойдите с ним.

Чем может быть Оливия полезна

Прославленному герцогу Орсино? —

Цезарио, ты слова не сдержал.

Сударыня!

Прекрасная графиня!

Цезарио, ответь же! — Ваша светлость…

При герцоге мне долг велит умолкнуть.

Ах, только старой темы не касайтесь:

Она, как после музыки вытье,

Противна мне.

Все так же вы жестоки.

Все так же постоянна, государь.

В своем упрямстве? Злая красота,

На чей алтарь, молитвам недоступный,

Души моей бесценнейшую нежность

Я приношу, — скажи, что делать мне?

Да все, что вам угодно, ваша светлость.

Быть может, должен мне служить примером

Египетский пират, что перед смертью

Хотел убить любимую?50 Ведь ревность

Порой в своих порывах благородна…

Но нет! Хотя ты страсть мою отвергла —

И я отчасти знаю, кто посмел

Закрыть мне путь к венцу моих желаний, —

Живи и впредь принцессой ледяной!

Но твоего избранника, любимца, —

Клянусь, он горячо любим и мной, —

Не допущу к тебе, жестокосердой,

Отвергнувшей меня ради него. —

Пойдем, мой мальчик! Злоба мозг туманит.

Я погублю тебя, ягненок хрупкий,

Мстя ворону в обличии голубки.

(Направляется к выходу.)

А я, чтоб только вам вернуть покой,

С восторгом смерть приму, властитель мой!

(Следует за герцогом.)

Куда, Цезарио?

Иду за ним,

Кого люблю, кто стал мне жизнью, светом,

Кто мне милей всех женщин в мире этом.

Коль это ложь, пускай огонь небес

Меня сожжет, чтоб я с земли исчез!

Покинута! Какое вероломство!

Кто вас покинул? Кто обидеть мог?

Забыл? Уже? В такой короткий срок? —

Позвать священника!

Слуга уходит.

(Виоле)

Ступай за мною.

Ужели ты расстанешься с женою?

С женой?

С женой. Посмей солгать в ответ!

Ты ей супруг?

Я? Нет, мой герцог, нет!

Увы, ты от меня сейчас отрекся

Из низменного страха. Не страшись,

Прими свою судьбу, собой останься,

И сразу же ты станешь вровень с тем,

Кого боишься.

Входит священник.

О святой отец,

Сейчас нежданно все узнали то,

Что до поры до времени хотели

Мы утаить, — и я молю поведать.

Какое таинство соединило

Меня вот с этим юношей.

Какое?

Союз любви нерасторжимый, вечный:

Он подтвержден соединеньем рук,

Запечатлен священным поцелуем,

Скреплен обменом золотых колец.

Обряд в моем присутствии свершился

И засвидетельствован мной как должно.

С тех пор, как говорят мои часы,

На два часа я ближе стал к могиле.

Щенок лукавый! Кем ты станешь в жизни,

Когда седины шерсть посеребрят?

Иль, может, надувая всех на свете,

Ты в собственные попадешься сети?

Прощай, бери ее и не забудь:

Страшись еще раз пересечь мне путь.

Мой государь…

Молчи, не надо лести:

Храни и в трусости хоть каплю чести.

Входит сэр Эндрю с разбитой головой.

Ради бога, лекаря! Скорее лекаря к сэру Тоби!

Что с ним такое?

Он проломил мне голову и сэру Тоби тоже раскроил череп. Ради бога, помогите! Я бы сорока фунтов не пожалел отдать, чтобы мне быть сейчас дома!

Но кто на вас напал?

Герцогский придворный, Цезарио. Мы думали, он трус, а он самый отъявленный дьявол.