Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов

троном, первым делом приказала объявить всем крепостным людям, что они должны беспрекословно повиноваться помещикам. Длинный манифест содержал в числе других строки: «…человеческие и божеские законы повелевают помещиков при имениях ненарушимо охранять, а крестьян в должном им повиновении содержать». Предписывалось это «наставление» целый месяц читать с амвона в сельских церквах, а затем повторять в храмовые праздники.

Игравшее в либерализм правительство Екатерины, создав «Императорское Вольно-Экономическое общество», несколько раз проводило обследования, чтобы выяснить положение крепостных «хлебопашцев». Результаты публиковались в «Трудах» общества обычно по губерниям. Помещались сведения и о сельских работах в Нижегородском крае.

В 1767 году обследователь Алаторской провинции (входила в Нижегородскую губернию) сообщает: «Крестьянин обыкновенно работает три дня на помещика и три дня на себя, однако некоторые владельцы во время хорошей погоды заставляют безпрестанно на себя работать, а как весь их хлеб собран, сено скошено будет в стоги, то уже тогда крестьянам дают на себя работать… Понятно, что вследствие этого крестьяне не успевают вовремя окончить свои полевые работы, и потому сено у них сгнивает, а хлеб осыпается…». «В результате, — заканчивает обследователь, — в здешних местах земледелие у некоторых крестьян против прежнего пришло в упадок по причине непрестанных работ и больших поборов господских».

В Арзамасской провинции так же, как и в Алаторской, одни владельцы заставляли своих крестьян работать по три дня в неделю, другие давали им только два дня свободных, третьи не отпускали их до тех пор, пока они не уберут весь помещичий хлеб.

Нелегко приходилось и государственным крестьянам. Работа не была принудительной, но бесконечные поборы больших и малых чиновников притесняли невыносимо.

Характерен отчет старосты небольшого населенного пункта Нижегородской губернии:

«Села Богородского Васильского уезда книга расходная старосты Фрола Антонова, что у него за 1781 год в мирской расход издержано».

«Когда был солдат да подьячий при высылке шнуровых книг, дано ему 15 коп.».

«Когда были сержанты и подьячий — объявляли не платить праховые деньги — дано им 25 коп.».

«Был солдат из подушного, уплачено ему 10 коп.».

«Был солдат да подьячий — спрашивали, кто куда отдал дочерей замуж, — обоим 25 коп.».

«На торгу подарков взято про солдата Семена Пряхина — квасу ведро и пирогов — 20 коп.».

«Когда был сержант Садилов с запросом о солдатских детях — 30 коп.».

«Когда был заседатель Максим Мякишев — дано ему 40 коп.».

«Был заседатель, требовал сказки о солдатках — дано 20 коп.».

«Дожидались губернатора, взято вина и водки на 2 руб. 25 коп.».

«Капитану-исправнику Бухвалову поднесено 7 руб.».

«Когда был церковный правитель, тогда издержано 1 руб 50 коп.».

«Когда был заседатель из Большой дороги, взято про него вина и водки на 2 руб.». И так далее, и так далее…

Среди обездоленных, бесправных и приниженных людей ходили, написанные неизвестно кем сборники стихов, заключавшие в себе скорбь и мечту о лучшей жизни.

В числе помещичьих дворовых людей нередко попадались грамотеи, способные переписать для себя и для других запавшие в сердце строки:

…О! Горе нам, холопем, за господами жить! И не знаем, как их свирепству служить! А хотя кто и служит — так как острая коса; Видит милость — и то как утренняя роса. О! горе нам, холопем, от господ и бедство! А как прогневишь их — отымут и отцово наследство. Знать, мы все безсчастны на свет рождены, Что под власть таким тиранам на век отданы! Власть их увеличилась, как в Волге вода, Куда бы ты ни сунься — везде господа! Ах! Когда б нам, братцы, учинилась воля, Мы б себе не взяли ни земли, ни поля, Всякую неправду стали б выводить И злых господ корень переводить…

Горькая доля «дворовых»[72] нашла свой отзвук в печальных строках песни, порожденной продажей членов крепостной семьи в разные руки и угоном в дальние места:

Батюшку с матушкой За Волгу везут, Большого-то брата В солдаты куют, А среднего-то брата В лакеи стригут, А меньшего брата — В прикащики…

У крестьян южных уездов главный враг — помещик. Север и северо-запад Нижегородского края за все время своей истории почти не знали помещиков. Их врагами являлись чиновники-администраторы. Лирика и песни государственных крестьян имели свои особенности. Таково, например, шутливое «Прошение в небесную канцелярию…», содержавшее и такие строки: «Не было б в сердцах наших боли, коли б не было рабской неволи! Когда-то с каждого жила по копейке с души сходило, а ныне головы да земские для нас мучители мерзкие. Известно всему свету, что от секретаря и приказных житья нам нету. А по их науке сотские-воры без конца делают поборы…».

Настроение угнетенных крепостных людей выражалось не только в лирических жалобах. Бывало, что жизнь крестьян у помещика становилась столь тяжелой, что был один исход — протестовать скопом, и волнение охватывало всю деревню, а то и целую вотчину. Массовые выступления и протесты особенно часто случались в Нижегородской губернии при Екатерине II.

Служебная переписка по таким делам попадала обычно в губернские архивы и сохранилась для потомства.

Одно из крупнейших крестьянских массовых выступлений произошло в ардатовских селениях Мечасове и Кузгороди. Земский исправник Федор Стремоухов доложил начальству, что крепостные