Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

нарративов, которые исполнялись мужчинами в костюмах и раскраске, делающих их непохожими на людей. В частности, кульминацией второго обряда, проводившегося сразу после начала пубертата, было ритуальное обрезание: крайнюю плоть подростка отсекали каменным ножом. Затем, вскоре после того, как рана заживала, проходил третий обряд, завершавшийся ритуальной субинцизией: пенисы мальчиков надрезались снизу вдоль, а потом разрез раздвигали и расширяли наподобие булочки для хот-дога.

Последний обряд инициации проводился, когда молодым мужчинам было уже за двадцать, и для него их собирали со всего племени. По всем охотничьим отрядам и даже в соседние группы рассылали официальные приглашения собраться в определенном месте для ритуала длительностью в несколько месяцев, с песнями и танцами в исполнении собравшихся охотничьих групп. Считалось, что отказываться от приглашения нельзя — карой будет болезнь. Инициируемые, оказавшись вместе в изоляции от всех остальных, часто вынужденные соблюдать обет молчания в течение нескольких месяцев, проходили длинную череду ночных церемоний, танцевальных представлений и священных нарративов. На финальном этапе обряда инициируемые должны были несколько раз лечь на тлеющие угли, прикрытые только слоем листьев, и выдержать какое-то время, задыхаясь от дыма, пока им не скажут, что можно вставать (обычно — четыре-пять минут). И лишь после такого испытания огнем молодые люди могли считаться полноценными мужчинами, членами племени[240].

Чтобы вы не думали, будто эти юноши воспринимали обряды спокойно и не боялись, стоит отметить, что подростки и молодые люди, понимая, что инициация приближается, сплошь и рядом сбегали в далекие группы, еще не перенявшие эту практику[241]. Тем не менее пожилые аранда объясняли, что обряд “вселяет храбрость и мудрость” и “делает мужчину добросердечнее и отбивает у него охоту ссориться”[242]. К распространению этих обрядов в Австралии мы вернемся в главе 10.

Хотя систематическое изучение подобных “обрядов ужаса” только начинается, по всей видимости, их психологическое воздействие создает прочные эмоциональные связи между инициируемыми и даже, вероятно, между наблюдателями. С психологической точки зрения они оставляют ярчайшие эмоциональные воспоминания, которые каким-то образом объединяют тех, кто вместе проходил обряд. Такие узы сродни тем, что мы наблюдаем среди солдат, вместе переживших опыт интенсивных боевых действий: это феномен “братьев по оружию”[243]. Но главное — внедрение такого опыта в регулярные обряды инициации позволило культурной эволюции проложить путь к укреплению социальных связей внутри возрастной когорты мужчин, собранных со всего племени. Старшие аранда сами отмечали, как мощно воздействуют их обряды на социальную сплоченность, хотя и не понимали, как и почему это происходит, и определенно не знали, кто именно составил программу обряда.

В более широком смысле общинные обряды — это наборы возникших в ходе культурной эволюции социальных норм, которые при всем своем многообразии нередко задействуют различные аспекты нашей психологии таким образом, чтобы способствовать солидарности, доверию, сопричастности и сотрудничеству между участниками. Эти обряды — пример культурно-институциональных технологий, которые создала культурная эволюция, чтобы развить и оформить социальность и кооперацию в разных человеческих сообществах. Даже в самых малых обществах общинные ритуалы способствуют укреплению тех социальных нитей, которые превращают разрозненные группы в племя.

Из каких нитей состоит ткань межгрупповой социальной жизни

Вероятно, самая важная черта социальной жизни у охотников-собирателей по сравнению с другими приматами состоит в том, что индивиды связаны с громадной сетью других людей, рассеянных по множеству других групп. Во многих обществах охотников-собирателей членство в той или иной группе — понятие довольно изменчивое. Если человек или семья хотят покинуть свою группу из-за какой-нибудь ссоры, засухи или просто чтобы погостить у друзей, они могут использовать свою сеть контактов за пределами группы, которая открывает двери для длительных визитов. Шимпанзе, напротив, живут стаями, которые патрулируют и защищают свою территорию. Как станет ясно из главы 10, всякий, кто попытается вторгнуться на эту территорию, будет немедленно атакован и убит, если только не окажется молодой самкой — тем разрешается перемещаться между стаями. Рассмотрим, как культура сделала нас единственным видом приматов, который живет племенами[244].

Что определяет социальные связи, которые охотники-собиратели налаживают вне своей группы? Ким Хилл, Брайан Вуд и их сотрудники недавно исследовали, как это устроено у двух групп кочевых охотников-собирателей — у хадза и у аче. Хадза живут бродячими группами охотников-собирателей на обширных лесных участках танзанийских саванн и до сих пор охотятся при помощи лука и стрел и собирают коренья, клубни и мед. Ким и Брайан опросили членов десятков таких охотничьих отрядов в каждой популяции об их взаимодействии со взрослыми соплеменниками, случайно выбранными из всего общества. Испытуемых спрашивали о взаимодействиях, связанных с помощью, совместной охотой и многими другими видами деятельности. Затем, анализируя полученные данные, ученые выясняли, какие факторы взаимоотношений позволяли предсказать разные виды взаимодействий — совместную охоту, раздачу и получение мяса, ночевки в одном лагере, помощь или обмен шутками. Как и ожидалось, важным оказалось близкое родство (тети и ближе), а близкими родственниками так или иначе были от 5 % до 10 % соплеменников. Например, если заболеешь или получишь травму, вероятность, что тебя будут кормить, возрастает вдвое, если вы близкие родственники. Помимо генетического родства, учитывалось и свойство — тут вероятность получить пищу повышалась на 50 %. Поскольку свойственники составляли 15–20 % случайной выборки, эта категория коллективно вносит довольно большой вклад[245].

Однако даже важнее кровного родства и свойства для налаживания социальных связей, выходящих за пределы группы, оказываются ритуальные отношения. У аче в ходе особых ритуалов дети получают взрослых помощников, которые будут сопровождать их во время обрядов при рождении и посвящении во взрослые (нечто вроде крестных отца и матери). В результате этих ритуалов помощники также вступают в имеющие особые названия отношения с родителями ребенка. Ритуальным отношениям соответствуют конкретные роли (перерезание пуповины, купание новорожденного и пр.), а также пожизненные права и обязательства, предполагающие взаимную поддержку и определяемые социальными нормами. Ритуальные отношения, даже если вынести за скобки генетическое родство, сильно влияют на дележ мяса и обмен информацией, а также на помощь в случае болезни или травмы. Ритуальные отношения, созданные культурой, гораздо важнее близкого генетического родства, и эта важность подкрепляется еще и тем, что у каждого аче вне его охотничьей группы ритуальных партнеров вдвое больше, чем близких родственников.

У охотников-собирателей хадза табу эпеме и ритуальные танцы объединяют избранную группу мужчин в тайный союз. Эти мужчины вместе едят особые части крупной добычи и в полной тишине и темноте устраивают представления для остальных членов племени. Здесь данные снова указывают на связь ритуальных отношений с дележом мяса и обменом информацией, а также с