Язык цвета. Все о его символике, психологии и истории - Кит Рекер

Так как у него не было возможности рискнуть и заплатить 68 долларов за патент США, чтобы защитить свою технику прикрепления карманов с помощью клепок к рабочим брюкам из неокрашенного хлопка утка или голубой джинсовой ткани, купленной в магазине Страусса, Дэвис обратился к тому за помощью. В обмен на то, что предприниматель взял на себя все проблемы, связанные с заявкой, и решал вопросы с патентным бюро по поводу деталей, Джейкоб предложил ему половину доли в бизнесе по производству рабочей одежды[220]. После получения патента в 1873 году Ливай начал производство джинсов в Сан-Франциско, а Дэвис контролировал все процессы. Они использовали высококачественный деним из Нью-Гэмпшира от Amoskeag Manufacturing Company, и в рамках сотрудничества выпускались все джинсы модели 501s вплоть до 1920 года.

Спустя почти 150 лет, глядя на мир, в котором голубые джинсы стали неотъемлемой частью жизни, мы могли бы сказать, что «остальное вам и так известно». Однако путь, проделанный от одного из практичных вариантов одежды для небольшой группы трудолюбивых людей с Дикого Запада до повседневного предмета гардероба, не был прямым. Прежде чем джинсы превратились в главный элемент современной моды, с ними чего только не случалось.

От шахтеров мы переходим к ковбоям – исторически неоднородной группе, состоящей из латиноамериканцев, коренных индейцев, темно- и белокожих, чье умение справляться с животными, погодой и местностью помогло прокормить и одеть Соединенные Штаты. Синтез культур при разработке функциональной одежды, способной сохранять прохладу в летний зной, тепло в зимнюю стужу и сухость в бурю, породил язык кожи и текстиля, подходивший для жизни в седле. Джинсы стали частью ковбойского стиля, и вскоре Lee, Wrangler и другие региональные бренды начали конкурировать с Levi Strauss за внимание. Ковбойская одежда и сегодня обладает мощным, почти магнетическим притяжением.

Отчасти это объясняется тенденцией мифологизировать подобный образ жизни в XIX веке – в основном в попытке оправдать концепцию «Предначертания судьбы»[221] и экспансию Соединенных Штатов на запад. «Белизна» колониального образа мышления – одна из причин того, что в нашем воображении закрепились белокожие ковбои в джинсовой одежде, а не их темнокожие собратья. Другой причиной оказался Голливуд: всем надолго запомнились их изображения на фронтире[222].

Невероятно популярные на рубеже прошлого века романы на ковбойскую тему – а иногда и более литературно значимые рассказы таких авторов, как Оуэн Уистер[223] и Зейн Грей[224], – проложили путь ранним голливудским вестернам. «Вирджинец»[225] (1929) с Гэри Купером, «Большая тропа»[226] (1930) с Джоном Уэйном и десятки других фильмов, в которых главными героями были суровые мужчины со стойкими моральными принципами и глубокой любовью к лошадям, рассказывали истории о добре и зле, разыгрывавшиеся на фоне прекрасных гор и равнин западных штатов. Как и в случае с легендами о рыцарях и мифами о героях и героинях Древней Греции и Рима, жанр вестерна находит отклик в нашем воображении, потому что исследует переживания и ищет ответы на сложные вопросы, свойственные человечеству в целом. Благодаря костюмам персонажей синие джинсы и голубые рубашки шамбре заработали популярность среди одного-двух поколений зрителей.

Гэри Купер носил синие джинсы в фильме 1940 года «Человек с Запада» – одной из многих картин, в которых проводилась ассоциация между джинсовой тканью и романтикой американского Запада.

Как и в любой другой традиции, оглядываясь назад, можно обнаружить множество недостатков вестерна – особенно это касается образов коренных американцев. Начиная с 1960-х годов писатели и режиссеры старались переосмыслить и деконструировать жанр, стремясь отразить эволюцию взглядов общества на такие сферы, как права коренных народов, отношение к женщинам, определение мужественности и неотъемлемый вклад цветного населения в жизнь страны. Начиная с картины Серджо Леоне «Хороший, плохой, злой»[227] 1966 года, ковбоев стали наделять глубокими духовными и высокими моральными качествами, что, возможно, достигло кульминации в цикле произведений «Одинокий голубь»[228] Ларри Макмертри: по его мотивам в 1989 году был снят телевизионный сериал. К тому моменту, когда в 2005 году вышел фильм ▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋▋ жанр, вероятно, оказался бы почти неузнаваем для его создателей родом из XIX века. Аккуратная джинса вестернов 1930-х годов в поздние десятилетия часто пачкается, рвется и становится потрепанной, чтобы передать всю тяжесть жизни персонажей, более восприимчивых к недостаткам и непостоянствам мира вокруг.

Сексуальная привлекательность

Чем они уже, тем лучше продаются.

Кельвин Кляйн[229]

Ковбои с высокими моральными принципами не единственные, кто помог джинсам занять высокое место в мировом коллективном бессознательном. Их использование в качестве тюремной одежды добавило привкус нонконформизма к атмосфере благородной независимости голливудских вестернов – мощное сочетание, понравившееся студентам, которые стали носить джинсы в знак независимости и свободы от правил и традиций родителей. В середине XX века начал формироваться концепт современного подросткового возраста – именно тогда период экспериментов между детством и зрелостью был выделен в отдельный этап взросления, и джинсы оказались униформой бунтующих молодых людей на всех ступенях социальной лестницы.

В 1948 году Марлон Брандо в роли Стэнли Ковальски в постановке по пьесе Теннесси Уильямса «Трамвай “Желание”» привлек внимание к сексуальной привлекательности джинсов. Художник по костюмам Люсинда Баллард одела персонажа в рабочую одежду «синих воротничков» – футболку и голубые джинсы. Ища способы подчеркнуть «животную сущность»[230] героя, она окрасила футболку в тусклый красный цвет, напоминающий мясо, чтобы создать впечатление, будто та прилипла к телу, мокрому от пота, жарким новоорлеанским летом. Когда пришло время доработать джинсы Ковальски, Баллард заколола семь пар Levi’s так, чтобы они обтягивали тело Брандо, а затем уменьшила их с помощью 24-часовой стирки в стиральной машине. Результат не оставлял пространства для воображения.

Марлон Брандо добавил джинсам сексуальности; актерская проба в костюме для экранизации «Трамвай “Желание”» (1951).

Позже художница вспоминала, что удалила подкладку карманов у одной из пар, чтобы добиться более ровной линии силуэта. Брандо, известный стремлением вживаться в роль, попросил ее проделать то же самое со всеми джинсами Ковальски: «Я думаю, Стэнли был бы не против засунуть руки в карманы и пощупать себя»[231]. За успешной бродвейской постановкой последовала киноверсия 1951 года, завоевавшая премию «Оскар». В мире кассовых сборов, где все еще доминировали галантные и лощеные типажи, как у Кэри Гранта и Дугласа Фэрбенкса, Брандо своей игрой открыл новые горизонты. Джинсы так и не смогли восстановить прежний моральный облик.

Задумчивый Джеймс Дин стал еще одной иконой, носящей деним, воплотив раздражение молодежи периода после Второй мировой войны, которая пыталась выработать уникальную идентичность поколения. В трех своих последних фильмах,