Эмоциональность. Как чувства формируют мышление - Леонард Млодинов

наркотиков усиливает сенсорное удовольствие: вот настоящие «молекулы удовольствия» мозга[150]. Стоило Берриджу заблокировать эти нейромедиаторы, как крысы повели себя в точности так, как он и предполагал: сахарная вода им разонравилась, но, поскольку дофаминовая система осталась нетронутой, крысы свою подслащенную воду по-прежнему хотели[151].

Берридж продолжил искать в человеческом поведении свидетельства подобных расхождений желания и удовольствия. Задним числом это оказалось довольно просто. Пример: люди, зависимые от никотина, отчаянно желают очередной сигареты, даже когда не чувствуют при этом почти никакого или совсем никакого удовольствия. Более безобидный пример: привлекательно представленные на витрине товары подкрепляют в вас желание завладеть ими, хотя «нравятся» вам эти предметы не более, чем до того, как вы увидели их в витрине. Вообще задача рекламы – стимулировать в вас не удовольствие от предмета, а ваше желание его иметь[152]. Иногда добиться этого легко, попросту выложив предмет перед вами или показав вам его фотоснимок. В одном эксперименте участникам показывали привлекательные снимки высококалорийных продуктов питания, при этом мозг каждого участника снимали посредством фМРТ. Фотографии еды стимулировали у испытуемых системы «хотения» – у кого-то сильнее, у кого-то слабее. В продолжение эксперимента участников включили в девятимесячную программу похудения, и тем, кто сильнее всего отреагировал на те снимки, худеть было труднее прочих[153]. Ученые умеют использовать такие данные, чтобы посредством сканирования мозга прогнозировать, сработает для вас та или иная диета или нет.

Общая причина несовпадения желания и удовольствия происходит из самих наших усилий, которые мы прилагаем, чтобы обрести желаемое. Психологи обнаружили, что, сталкиваясь с препятствиями на пути к чему-либо, мы иногда хотим желаемое сильнее, при этом оно делается нам менее приятно. В 2013 году группа ученых в Гонконге доказала это, поставив эксперимент с блиц-свиданиями, в которых участвовал шестьдесят один юноша – все студенты колледжа[154]. Исследователи хотели, чтобы студенты почувствовали свой вклад в то, с кем они планируют идти на свидание, но поскольку это контролируемый эксперимент, нужно было, чтобы все студенты оказались на свидании с одной и той же женщиной. И вот за несколько дней до события ученые отправили студентам анкеты четырех женщин и велели выбрать одну, однако анкеты были разработаны так, чтобы одна из четырех женщин казалась существенно более привлекательной, – и, как и предполагалось, все студенты выбрали ее. Далее были назначены свидания.

Женщина, чью анкету предпочли все до единого участники, на самом деле была подсадной уткой исследователей. Ей поручили держаться открыто с некоторыми участниками – много улыбаться, искать обоюдно интересные темы и задавать вопросы, по которым ясно, что ей юноша интересен. Этот вариант эксперимента ученые обозначили как «доступный». С другими же участниками ее попросили вести себя неприветливо и время от времени отвергать адресованные ей вопросы. Этот вариант они назвали «недоступным».

После свидания участников попросили оценить свою новую знакомую по шкале от 1 (очень отрицательный опыт) до 7 (очень положительный опыт). А еще их попросили оценить по той же шкале «силу мотивации увидеться с этой женщиной еще раз». Неудивительным оказалось то, что юношам-участникам, кому достался вариант «доступный», женщина понравилась существенно сильнее. Но во втором свидании сильнее заинтересованы оказались как раз студенты, участвовавшие в «недоступном» варианте эксперимента. Молодым студентам-юношам больше понравилась доступная женщина, а сильнее хотели они при этом недоступную. Примерно два десятка веков спустя это исследование наконец подтвердило совет Сократа, знаменитого консультанта по флирту, наставлявшего гетеру Теодоту в том, что друзей у нее будет больше, если она время от времени станет скупиться на авансы, чтобы мужчины сделались «голодны» от желания[155].

«Хочу» и «нравится»: где они в мозге

Кент Берридж много лет посвятил тому, чтобы выявить анатомию «системы приятности». Он со своей командой искали источники удовольствия в мозге у крыс, вводя микродозы опиоидов по всему мозгу, и отмечали, в каких точках удовольствие у грызунов усиливалось, – об этом ученые судили по особенностям движения крысиных язычков[156]. Обнаружилось, что удовольствие не возникает в какой-то одной главной структуре, а рассеяно во множестве мелких фрагментов ткани по всей системе вознаграждения. У людей каждый фрагмент – примерно с полдюйма в диаметре. Берридж назвал их «гедонистическими горячими точками»[157]. Некоторые из них расположены в глубине среднего мозга, в таких структурах, как прилежащее ядро и вентральный паллидум (эту структуру анатомы выявили и назвали всего лет десять назад). Другие размещаются в орбитофронтальной коре, производящей сознательный опыт удовольствия.

Берридж обнаружил, что прилежащее ядро – ключевая структура нашей системы хотения, и она гораздо более централизованная, нежели наши цепочки «прятности». Когда б ни хотелось нам есть, пить, совокупляться, смотреть телевизор или заниматься физкультурой, сигналы от нейронов в нашем прилежащем ядре, которое размером со стеклянный шарик, – скорее всего, наше настоящее устремление. И лишь после того, как желание зародится, оно поступает в орбитофронтальную кору, где возникает сознательное переживание этого желания[158].

Система хотения фундаментальнее системы, позволяющей получать приятные ощущения. Она есть у всех животных – даже у самых простых и примитивных[159][160]. Она развилась прежде системы получения приятных переживаний; более того, у древнейших животных системы «приятности» нет вовсе: желания продиктованы исключительно нуждами выживания – потребностями в пище и воде, например. Такое возможно, поскольку живые существа способны выживать, если запрограммированы хотеть все то, что им необходимо, и при этом не иметь никакого опыта приятности желаемого.

Будь верно обратное: если бы тот или иной организм был запрограммирован на получение приятных переживаний от того, что ему необходимо, но при этом не хотел бы этого, – у организма не возникало бы мотивации удовлетворять собственные нужды и он бы погиб. Но система «приятности», имеющаяся у высших форм жизни, служит очень важной цели. Она освобождает нас от того, чтобы наши хотения и желания напрямую вели к действию. Хотение стимулируется приятностью, однако не автоматически. Прежде чем привести в действие систему хотения, мозг учитывает и приятность, и многие другие факторы. Например, еда – базовая потребность, и мы запрограммированы относиться к ней с удовольствием. Вместе с тем, завидев лакомый кусок, мы не бросаемся бездумно его поглощать, а способны подождать, пока мозг сопоставит удовольствие от употребления этого куска с различными питательными и эстетическими оценками. Именно эволюция системы «приятности» дала животным возможность такого более изощренного поведения, которое позволяет нам отказываться от того, к чему нас влечет. Интересно отметить, что, поскольку подобные решения, обусловленные «самоконтролем», принимаются сознательной частью психики, мы можем практикой и настойчивостью эту способность развивать.

Не так давно Берридж заполнил еще один пробел в картине мотивации. Исследования,