Боевые животные - Алексей Николаевич Петров

а стало еще большим. Здесь победители конных соревнований получали колоссальные награды (15 больших кошельков, наполненных золотыми монетами, дорогие одежды), в честь них воздвигались статуи из мрамора и бронзы. Сохранились изображения, рассказывающие о чествовании лошадей-победителей. Известно, что любимец императора Калигулы жеребец Инцитата ел и пил только из золотой и серебряной посуды, а накануне соревнований у конюшни Инцитата дежурили специальные солдаты, чтобы никто не потревожил знаменитую лошадь.

Греческие и римские конные соревнования, безусловно, сыграли огромную роль в развитии коневодства. Греки настолько разработали теорию ухода за лошадьми, что, как писал в 1913 году крупный специалист по домашним животным Э. А. Богданов, «и теперь мы не более осведомлены (в вопросах ухода), чем то было у специалистов греков в половине первого тысячелетия до н. э.». Однако увлеченные соревнованиями греки, а особенно римляне, не очень заботились о развитии кавалерии, хотя и имели специальных военных лошадей. (Кроме военных, римляне выделяли еще и беговых, извозных и племенных.) И поэтому, как заметил один из знатоков лошадей, римские кавалеристы были скорее «пехотой, посаженной на лошадей».

Напротив, германцы, разгромившие в IV веке Рим, были отличными кавалеристами. Презирая поначалу даже попоны, которыми римляне и греки покрывали спины лошадей, они, тем не менее, стали изобретателями седел (эти седла имели вид двух плоских дощечек, укрепленных на спине лошади и покрытых звериной шкурой) и стремян (три палочки, связанные в виде треугольника). Однако лошади у них были менее совершенны (впрочем, может быть, более выносливы?), чем у греков, римлян, персов, арабов.

Но еще раньше германцев, в IX–XIII веках до нашей эры, лошадей прекрасно использовали в военном деле ассирийцы. Скотоводы и охотники, ассирийцы побеждали врагов не только благодаря своей отваге и воинственности, но и благодаря прекрасной организованности войск, особенно кавалерии.

В войсках ассирийцев кроме тяжелой и легкой пехоты имелись боевые колесницы парной запряжки и всадники, которых было примерно в два раза больше, чем колесниц.

Сражение обычно начинали колесницы, на каждой из которых было по два воина. Эти «танки» древних ставили своей задачей прорвать фронт противника. В прорыв устремлялась пехота, а следом шла уже конница, которая помогала пехоте и преследовала убегающего противника.

Таким образом, ассирийцы, не изобретая, по сути дела, ничего нового, а лишь иначе используя лошадей, почти всегда побеждали противника.

Колесницы были и у древних египтян. Появление колесниц сыграло большую роль в истории Египта, помогло ему значительно расширить границы. А о том, как в Египте использовалась колесничная конница, рассказал нам один из расшифрованных древнеегипетских текстов: «Тутмос, двигавшийся в первых рядах своей армии, имел время построить ее в боевой порядок. Вперед был выдвинут отряд лучников. Позади расположилась пехота, за нею — 500 отборных колесниц, запряженных быстрыми как ветер лошадьми. Они предназначались для погони». Таким образом, у египтян колесницы предназначались лишь для погони. (У ассирийцев в погоню шли всадники, которых, очевидно, в египетском войске не было). Но и колесницы, видимо, очень помогли им в борьбе со своими соседями.

Итак, лошадь была запряжена. Это величайшее событие в истории человечества. Лошадь «возила и воду и воеводу».

Именно в Европе появились самые сильные и выносливые лошади. И произошло это сравнительно недавно, лет пятьсот — шестьсот назад. Это были времена, когда рыцарские полки под предлогом «освобождения гроба господня» отправлялись в далекие страны Азии и Африки, чтобы огнем и мечом искоренить мусульманскую веру, а заодно (и главным образом для этого!) разбогатеть. Рыцари были одеты в доспехи, на голове шлем, в руках копье и щит. Это облачение весило килограммов 150–200, к тому же нередко и лошадь одевали в панцирь. А если учесть, что дорога была очень длинная, — какая же требовалась для этого лошадь?

Монахи — вдохновители кровавых крестовых походов — позаботились и об этом: они скупали крупных, сильных лошадей и выращивали их на монастырских землях. Потомство этих лошадей походило на родителей, и среди потомков монахи отбирали наиболее рослых и могучих и снабжали ими рыцарей.

Но крестовые походы кончились, уцелевшие рыцари сбросили свои доспехи, а новым поколениям воинов они уже не требовались: появилось огнестрельное оружие. И снова в кавалерию стали отбирать быстрых и ловких коней. Потомки рыцарских лошадей, могучие великаны-тихоходы, занялись самым мирным трудом — земледелием.

…Люди отдали дань лошадям, увековечив их в бронзе, мраморе, граните. Тысячи скакунов красуются в разных городах мира, неся на себе заслуженно и незаслуженно прославленных исторических деятелей, полководцев, героев.

Есть памятники и более конкретные. Во дворе конезавода в венгерском городе Боболне стоит прекрасный памятнике лошадям, павшим на полях сражения. «Верному боевому товарищу» — написано на цоколе.

Для увеселения «почтеннейшей публики» были придуманы массовые зрелища с участием дрессированных животных. Во многих странах была и остается популярной коррида — наиболее «зрелищное из всех зрелищ».

Гойя и Пикассо, Рембрандт и Бласко Ибаньес, да, пожалуй, почти все великие художники и писатели Испании «болели» в своем творчестве корридой, или тавромахией, говоря ученым языком. Они не воспринимали ее отдельно от общей культуры народа и его национального характера, от его вековых традиций, в которых всегда воспевалась храбрость — до безумия, гордость — до крайности, мужество и любовь к риску — до предназначения свыше. И хотя Федерико Гарсиа Лорка удивительно тонко заметил, что на арену для боя быков «каждый вечер является смерть, окруженная ослепительной краской», уверен, что не на ее пир стремятся десятки тысяч людей, а на искусство матадора, побеждающего смерть, на грандиозный спектакль, который зовется фиестой.

Знаменитый матадор Антонио Ченел утверждает, что коррида — это искусство. Корни ее — в древнеримских схватках гладиаторов со львами. «Наш спектакль, в котором нужно не спускать глаз с „партнера“, это чистейшей воды психологическая драма, требующая постоянной импровизации. Ты — лишь одно из действующих лиц, и исполнение твоей роли должно быть честным и без ошибок. С годами все глубже разбираешься в этом искусстве. Твой арсенал приемов и средств обогащается, и ты живешь в нем. Конечно, порою жаль, что все кончается трагически, но разве в реальной жизни не так? — Многие считают, что это чересчур жестокое зрелище, чуть ли не запланированное убийство… — Не согласен и готов доказать. Бык, как известно, способен легко расправиться и с тигром, и со львом — такие представления когда-то устраивали у нас арабы. Он сражается, чтобы победить и человека, постоянно бросаясь в атаку, и не думает, что его убьют. Знаю, что многие принимают сторону быка — за его манеру вести бой, за отчаянную смелость. И мне, признаюсь, не раз было жаль повергнутого соперника. Но ведь