Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

представляют явные родственные черты, потому что они потомки тех же родоначальников и ранних колонизаторов. На основании того же принципа предшествующего расселения, сопровождавшегося в большинстве случаев изменением, мы можем себе объяснить, при помощи ледникового периода, тождество некоторых немногочисленных растений и близкое сродство многих других на большинстве отдаленных между собой гор и в Северном и Южном умеренных поясах; так же объясняем мы себе и близкое сродство некоторых обитателей морей Северного и Южного умеренного пояса, несмотря на то что они отдалены между собой всею частью океана, лежащей между тропиками. Хотя бы две страны и представляли физические условия, настолько между собой сходные, насколько это может потребовать один и тот же вид, нам нет повода удивляться тому, что их обитатели резко между собой различаются, если только эти страны в течение долгого периода времени были вполне разобщены. Так как взаимные отношения между организмами самые важные изо всех отношений и так как две страны должны были получать колонистов в различные времена, в различных пропорциях из какой-нибудь другой страны или друг от друга, то и направление изменения в обеих областях неизбежно должно было различаться.

С этой точки зрения на явления миграции с последующим изменением мы можем себе объяснить, почему океанические острова населены только немногочисленными видами и почему бо́льшая часть из этих видов представляет исключительно свойственные данной местности, или эндемические, формы. Для нас ясно, почему виды, принадлежащие к тем группам животных, которые не могут переселяться через значительные пространства океана, каковы лягушки и наземные млекопитающие, не встречаются на океанических островах; и почему, с другой стороны, новые и исключительные виды летучих мышей – животных, которые могут перелетать океан, – нередко встречаются на островах, далеких от какого-нибудь материка. Такие случаи, как, например, присутствие характерных видов летучих мышей на океанических островах и полное отсутствие других наземных млекопитающих, – факты, совершенно не объяснимые с точки зрения теории отдельных творческих актов.

Существование близко сродных или заменяющих видов в каких-нибудь двух областях предполагает на основании теории происхождения, сопровождаемого изменением, что те же родительские формы прежде существовали в обеих областях; и мы действительно почти всегда находим, что, когда многочисленные сродные виды населяют две области, между этими видами находятся такие, которые тождественны и распространены в обеих областях. Там, где встречаются многочисленные, близкие между собой, но все-таки ясно отличные виды, встречаются и сомнительные формы и разновидности, принадлежащие к тем же группам. Можно признать за правило, весьма широко распространенное, что население любой области находится в родстве с населением ближайшего источника, откуда могла последовать иммиграция. Это бросается в глаза в отношении почти всех растений и животных архипелага Галапагос, Жуан-Фернандес и других американских островов к растениям и животным соседнего Американского континента. То же наблюдается и по отношению к архипелагу Зеленого Мыса и другим африканским островам и африканскому материку. Нельзя не признать, что эти факты не получают никакого объяснения на основании теории отдельных творений.

Тот факт, что все существующие и когда-либо существовавшие организмы могут быть распределены в пределах нескольких больших классов в группы, подчиняющиеся другим группам, причем исчезнувшие группы нередко занимают промежуточное положение между существующими группами, вполне понятен на основании теории естественного отбора с ее необходимыми последствиями – вымиранием и расхождением признаков. На основании тех же принципов нам ясно, почему взаимное сродство форм представляется таким сложным и окольным. Мы видим, почему известные признаки значительно более предпочтительны, чем другие, для целей классификации; почему признаки, связанные с приспособлением, в высшей степени важные для обладающих ими существ, почти не имеют значения в деле классификации; почему признаки, происшедшие от зачаточных частей, хотя вполне бесполезные для обладающих ими существ, порой так ценны в классификации; и наконец, почему эмбриологические признаки нередко представляются наиболее ценными. Истинное сродство органических существ, в отличие от их сходств, вызываемых одинаковыми приспособлениями, обязано своим происхождением наследственности и единству происхождения. Естественная система – не что иное, как родословное распределение существ, причем приобретенные ими степени различия определяются терминами разновидностей, видов, родов, семейств и т. д. Наша задача – раскрыть эти родословные связи при помощи наиболее постоянных признаков, каковы бы эти признаки ни были и как бы ни было ничтожно их значение для жизни этих существ.

Сходное распределение костей в руке человека, крыле летучей мыши, ласте дельфина, ноге лошади, одинаковое число позвонков, образующих шею жирафы и слона, и бесчисленные другие подобные факты сразу становятся нам понятными на основании теории общего происхождения с медленным и постепенным последовательным изменением. Сходство в основном строении крыла и ноги летучей мыши, хотя имеющих совершенно различное назначение, челюстей и ног краба, лепестков, тычинок и пестиков цветка также в значительной степени понятно с точки зрения постепенного превращения частей или органов, первоначально между собой сходных у какого-нибудь отдаленного предка каждого из этих классов. На основании того правила, что последующие изменения не всегда проявляются в раннем возрасте и наследуются в соответственном нераннем периоде жизни, мы можем ясно себе объяснить, почему зародыши млекопитающих, птиц, пресмыкающихся и рыб так поразительно между собой сходны, между тем как взрослые формы так различны. Нас не будет более удивлять тот факт, что зародыши дышащих воздухом млекопитающих или птиц имеют жаберные щели и артерии, располагающиеся петлями, как у рыб, дышащих воздухом, растворенным в воде, при помощи вполне развитых жабер.

Отсутствие упражнения иногда при содействии естественного отбора нередко содействовало вырождению органов, ставших бесполезными при изменении образа или условий жизни; отсюда нам становится понятным смысл зачаточных органов. Но отсутствие упражнения и отбор будут обыкновенно действовать на существа, достигшие полной зрелости и принимающие участие в борьбе за существование и таким образом будут оказывать мало влияния на орган в раннем возрасте; отсюда вытекает, что орган не будет редуцироваться или становиться зачаточным в раннем возрасте. Так, например, теленок унаследовал зубы, которые никогда не прорезываются сквозь десна верхней челюсти; он унаследовал их от раннего предка, имевшего вполне развитые зубы. Мы можем предположить, что зубы взрослого животного когда-то редуцировались вследствие отсутствия упражнения благодаря тому, что язык, нёбо или губы силой естественного отбора сделались прекрасно приспособленными к ощипыванию травы без участия зубов. Между тем у теленка зубы остались неизмененными и, на основании правила унаследования в соответственном возрасте, наследовались с отдаленных времен до настоящего дня. С точки зрения отдельного творения каждого организма со всеми его частями решительно непонятно, чтобы так часто могли встречаться факты существования органов, бесполезность которых так очевидна, как зубы у зародышей теленка или скомканные крылья под спаянными надкрыльями многих жуков. Природа как будто нарочно позаботилась о том, чтобы раскрыть