Язык, мышление, действительность - Бенджамин Ли Уорф

некоторых форм мексиканского знака Акатль (ср. особенно форму, представленную на рис. 2, № 24). Совсем иным предстает Бен майя (рис. 2, № 25).

А вот знак № 3 – чрезвычайно странный. Он совершенно не похож на мексиканский Оселотль – голову ягуара (рис. 2, № 26). Нет внешнего сходства и с Ик’ майя (рис. 2, № 27 и 28). И тем не менее в нем любопытным образом присутствуют два элемента графемы Ик’. Действительно важным элементом графемы являются три точки, а на тепоцтланском изображении очень заметны три большие точки слева и три маленькие точки справа. Отличительной особенностью формы Ик´ из кодексов являются две сходящиеся пунктирные линии, а на тепоцтланском знаке изображена щитообразная фигура, на которой нанесены две аналогично расположенные линии.

Знак № 2 не имеет никакого сходства ни с Мен майя (рис. 2, № 30), ни с обычной формой ацтекского Куаутли – орлиной головой. Но Зелер [44] показывает нам форму Куаутли (рис. 2, № 29), в которой орел носит головной убор, и форма эта любопытным образом сходна в основных чертах с изображением из Тепоцтлана. Это подводит нас к знаку № 1, или Киб, о котором мы уже говорили. За ним находится еще один знак, который я не показал, так как он плохо сохранился и трудноразличим, а хорошего рисунка у меня не получилось. Он не имеет сходства ни с безошибочно узнаваемым ацтекским знаком Олин, ни с иероглифом Каб-ан майя.

Что изображено на полосе справа от знака № 11, или Кими? Пустое место, где был отколот камень. За этим пространством виднеется еще один знак № 12. Разумеется, мы не знаем, были ли на этом месте начертаны какие-либо знаки, а если были, то сколько, хотя я бы предположил, что на этом месте могло быть только два знака. Если допустить наличие двух знаков в этом пространстве, то № 12 станет № 14, заняв место ацтекского Калли или Ак’-бал, совершенно на него непохожих. Это условная змеиная пасть, распространенный мотив в искусстве Центральной Америки. Поэтому я считаю, что не нужно выделять никаких знаков в прерванном пространстве и что здесь мы имеем дневной знак перед Кими-Микицтли, который является иероглифом Чик-чан майя (рис. 2, № 3 и 4), ацтекским знаком Коатль («Змей») (рис. 2, № 1 и 2). Обычная ацтекская форма не так условна, как эта фигура.

Возможно, именно об этих фигурах и пишет Новело: «Hay otros jeroglíficos cuya interpretacion no ha sido posible de hacer, alguno de los cuales tienen cierta semejanza con los mayas» [45]. Более того, вот, что он говорит о влиянии майя: «Parece existir en los relieves de origen tlahuica (Tepoztlan y Xochicalco) cierta influencia maya cuya cultura floreció en Mexico, como se sabe, en los primeros siglos de la Era Cristiana»[46]. Он также пишет, что святилище Тепоцтлан обычно посещали паломники из далеких Чьяпаса и Гватемалы – регионов, где когда-то существовала культура майя.

И все же, разумеется, неожиданно встретить здесь, недалеко от Мехико, определенные дневные знаки, обозначаемые графемами, которые, подобно Киб и Ман-ик’, вырезались на сооружениях древней империи майя в Центральной Америке за тысячелетие и более до даты создания ацтекского храма, на котором они изображены вперемешку с обычными ацтекскими знаками. А почему ряд знаков был записан задом наперед? И здесь единственное обстоятельство, которое мне приходит на ум, – это то, что в надписях майя числовой ряд записывается в обратном порядке при обратном отсчете в прошлое, т. е. когда сумма должна вычитаться из начальной даты, а не прибавляться к ней. Так ли это в нашем случае?

Здесь мы впервые имеем свидетельство определенной, четко прослеживаемой связи между иероглифами науатля и майя. Сполна вопрос о соотношении графем мексиканцев и майя я надеюсь рассмотреть подробно и с лингвистической точки зрения в другой раз.

Точечный и сегментативный виды глаголов в языке хопи

Опубликовано в: Language. 1936. Vol. 12. № 12. P. 127–131. Доклад был прочитан в Лингвистическом обществе Америки в декабре 1935 года.

Глаголы языка хопи замечательны богатством и выразительностью таких категорий, как вид и залогa. При этом ниже я не буду говорить ни об одном из девяти залогов (непереходный, переходный, возвратный, пассивный, полупассивный, результативный, расширенно-пассивный, притяжательный, заключительный) и лишь о двух из девяти видов (точечный, непредельный, сегментативный, точечно-сегментативный, начинательный, прогрессирующий, пространственный, проективный, длительный). Следует отметить отсутствие перфектного и имперфектного видов: более того, язык хопи никак формально не отражает противопоставление завершенности и незавершенности действия. При этом виды в нем формально представляют различные разновидности противопоставления точечности и протяженности явлений, безотносительно ко времени, пространству, или к тому и другому. В языке хопи также есть три грамматических времени: фактическое (или настоящее-прошедшее), будущее и обобщенное (или установленное). Глаголы хопи относятся к семи классам или спряжениям, имеющим несколько различные способы образования. Класс 1, самый большой и разнообразный, содержит несколько категорий, не встречающихся в других классах, в том числе сегментативный вид.

Простейшая форма глагола класса 1 представляет собой голый корень вида СГСГ в третьем лице единственного числа, в непереходном залоге, точечном виде и настоящем-прошедшем времени. Сегментативный вид образуется повторением окончания этого корня в сочетании с дуративным суффиксом – ta и приводит к изменению значения слова следующим образом: обозначаемое корнем явление в точечном виде проявляется в ряде повторяющихся взаимосвязанных сегментов одного большого явления растянутого сегментативного характера, протяженность которого обычно находится преимущественно в одном измерении, безотносительно к пространству, времени, или к обоим. Характер изменения лучше всего показать на примерах.

В приведенных и подобных примерах мы видим явление, требующее для своего проявления жесткой или полужесткой субстанции. В этом случае точечная непереходная форма в некоторой степени сродни пассивной [47], а сегментатив представляет явление, размноженное в одном измерении пространства, как пламя свечи в зеркалах. В обоих случаях явление предстает как действие, возникшее и в дальнейшем сохраняющееся в жесткой субстанции, так что перед нами предстает статичная картина этого действия, каким оно располагается в пространстве.

Предположим, однако, что явление, обозначенное глагольным корнем, таково, что требует для своего проявления нежесткого или подвижного вещества, например, жидкости или роя движущихся частиц. В этом случае деформация вещества, обозначенная корнем, не будет постоянной, а приведет к вибрации или пульсации. Непереходная форма, с нашей англоязычной точки зрения, перестанет быть схожей с пассивной, а станет решительно активной, причем точечность в этом случае будет обозначать один импульс деформации или возмущения, а сегментативность – весь шлейф или поле колебаний, как распространяющихся в пространстве, так и продолжающихся во времени.