Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

чем роды каждого подсемейства, и образуют вместе семейство, отличное от того, которое содержит три рода еще далее справа, разошедшиеся в более раннем периоде. Все роды, происшедшие от А, образуют отряд, отличный от того, который обнимает роды, происшедшие от I. Таким образом, мы здесь имеем виды, происшедшие от общего предка и группирующиеся в роды, роды – в подсемейства, семейства и отряды, все вместе – в один большой класс. Этим, по моему мнению, объясняется важный факт естественного соподчинения организмов по группам, факт, который вследствие своей обычности не всегда в достаточной степени обращает на себя внимание. Нет никакого сомнения, что организмы, подобно другим предметам, могут быть классифицированы различно: или искусственно, на основании отдельных признаков, или более естественно, на основании суммы признаков. Мы знаем, например, что таким образом можно классифицировать минералы и простые тела. В этом случае, конечно, нет никакого отношения между классификацией и генеалогической последовательностью, и в настоящее время неизвестно, на основании чего они распределяются по группам. Но по отношению к организмам дело обстоит иначе: вышеизложенный взгляд стоит в полном согласии с распределением организмов по группам подчиненного значения, и никогда не было сделано попытки дать другое объяснение этому факту.

Как мы видели, натуралисты стараются расположить виды, роды и семейства каждого класса в так называемой естественной системе. Но что разумеется под этой системой? Некоторые авторы смотрят на нее просто как на схему, под которой можно расположить вместе наиболее сходные организмы и разъединить наиболее несходные; или видят в ней искусственный прием для возможно краткого изложения общих положений, т. е. дачи в одном предложении общих признаков, например, для всех млекопитающих, в другом – для всех хищных, еще в другом – признаки, общие для рода собак, а затем прибавлением частного определения дать уже полное описание каждого вида собак. Удобства и пользу такой системы, конечно, нельзя оспаривать. Но многие натуралисты думают, что под естественной системой надо разуметь нечто большее; они верят, что в ней выражается план Творца; но пока не будет определено, что разуметь под планом творца – известный ли порядок во времени или в пространстве, или и то и другое, или еще что-либо, мне кажется, что таким образом ничего не прибавляется к нашему знанию. Выражения, подобные часто повторяемому в более или менее скрытой форме известному изречению Линнея, что не признаки определяют род, а род определяет признаки, по-видимому, указывают, что наши классификации предполагают связь более глубокую, чем простое сходство. Я думаю, что это так и есть и что общность происхождения, единственная известная причина близкого сходства организмов, и есть та связь между ними, которая частично раскрывается перед нами при помощи классификаций, подмечающих разные степени изменений.

Познакомимся теперь с правилами классификации и теми затруднениями, которые возникают вследствие взгляда, что классификация или раскрывает какой-то неведомый план творения, или просто представляет собой схему для изложения общих положений и для помещения вместе наиболее сходных между собой форм. Можно подумать, и в прежнее время так действительно и думали, что наибольшее значение в классификации имеют те особенности строения, которые определяют собой образ жизни и общее место, занимаемое каждым существом в экономии природы. Ничто не может быть ошибочнее такого взгляда. Никто не станет считать, что внешнее сходство мыши с землеройкой, дюгоня с китом и кита с рыбой имеет какое-нибудь значение. Подобное сходство, как ни тесно связано со всей жизнью этих существ, имеет значение только в качестве «приспособительных или аналогичных признаков»; но к разбору подобного сходства мы еще возвратимся. Можно даже признать за общее правило, что чем меньше какая-либо часть организма связана с особенностями образа жизни, тем больше она приобретает значения для классификации. Например, Оуэн, говоря о дюгоне, замечает: «Так как воспроизводительные органы имеют самое отдаленное отношение к образу жизни и корму животного, я всегда считал их за такие органы, которые дают ясное указание на истинное сродство животного. Маловероятно, чтобы среди видоизменений этих органов мы смешали особенности просто приспособительных признаков и признаков существенных». Как замечательно в отношении растений, что их вегетативные органы, от которых зависят и питание их, и жизнь, имеют мало значения для классификации, тогда как их органы воспроизведения с производимым ими семенем и зародышем имеют огромную важность. То же самое и по отношению к некоторым выше разобранным морфологическим особенностям, которые не являются важными в функциональном отношении, но, как мы видели, часто оказывают огромную услугу в классификации. Это обусловливается их постоянством у многих близких групп; постоянство же их, в свою очередь, зависит от того, что естественный отбор не сохраняет и не усиливает их уклонений, так как его влияние распространяется только на служебные особенности.

То, что только одно физиологическое значение органа не определяет его значимости в классификации, почти что доказывается тем, что классификационное значение того или другого органа, как мы имеем все основания предполагать, имеющего у близких групп приблизительно одно и то же физиологическое значение, бывает чрезвычайно различно. Нет натуралиста, который, проработав долгое время над какой-либо группой, не был бы поражен этим фактом, и это отмечено в работах почти всех авторов. Достаточно сослаться на такой высокий авторитет, как Роберт Браун, который, говоря о некоторых органах Proteaceae, замечает, что их значение как родовых признаков, «подобно значению всех других частей, не только в этом, но, как мне кажется, во всяком естественном семействе весьма различно и в некоторых случаях как бы совершенно утрачено». В другой работе он говорит, что родовые группы Connaraceae «разнятся между собой по присутствию у них одной или более завязей, по присутствию или отсутствию белка, по створчатому или чешуйчатому почкосложению. Каждая из этих особенностей в отдельности часто имеет более чем родовое значение; но в этой группе, даже взятые все вместе, они оказываются недостаточными для того, чтобы отделить род Cnestia от рода Connarus». Возьмем пример из класса насекомых. В одном из больших подразделений перепончатокрылых насекомых усики, по замечанию Уэствуда, весьма постоянны по своему строению, в другом изменяются очень сильно, но эти изменения имеют совершенно второстепенное значение в классификации; и, однако, никто не скажет, что физиологическое значение усиков у насекомых двух разных подразделений одного и того же отряда различно. Можно бы привести любое число примеров, доказывающих, что известный, важный орган имеет весьма различное значение для классификации в пределах одной и той же группы организмов.

Далее никто не скажет, что зачаточные или атрофированные органы имеют высокое физиологическое или жизненное значение; однако нет никакого сомнения в том, что органы, находящиеся в подобном состоянии, часто имеют большое