Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах - Келефа Санне

смысла, миром правит бабло”, – читал он, и слушатели могли поздравить себя, если знали, что “баттер-рэмы” – это тараны, которыми лос-анджелесская полиция выбивала запертые двери, а “роксом” называли крэк-кокаин. Рэперы типа Ракима зарабатывали свое реноме блестящей исполнительской техникой, но реноме Айс-Ти было иным – как и Скулли Ди, он позиционировал себя подлинным голосом улиц.

Независимый сингл под названием “The Boyz-n-the Hood”[54], вышедший в 1987 году, поначалу казался просто еще одним примером этой уличной поэтической традиции, усовершенствованной в эпоху хип-хопа. На записи звучал пронзительный голос, транслировавший веселые, но жесткие строчки: во втором куплете лирический герой убивает бывшего приятеля, в третьем – отвешивает леща за излишнюю дерзость “глупой шлюхе”. Однако присмотревшись, покупатели могли заметить кое-что необычное: рэпером выступал Изи-И, но автором песни значился другой рэпер, Айс Кьюб. Если бы Изи-И принадлежал к тому типу рэперов, которые хвастаются своими поэтическими талантами, это, надо думать, подорвало бы его репутацию – однако он был артистом другого склада и предъявлял себя не как виртуоза, а как тафгая с района во главе банды единомышленников. Банда называлась N. W. A., или Niggaz with Attitudes[55], и ее дебютный альбом, “Straight Outta Compton” 1988 года, оказался одной из самых влиятельных хип-хоп-записей в истории.

Отчасти это объяснялось тем, что он попросту был очень классно сделан. В группу входило несколько продюсеров, в том числе никому не известный тогда Доктор Дре – из теплокровных семплов и холодного бита драм-машины они сооружали крепкие, буквально закованные в броню треки. Изи-И, лидер ансамбля, и Айс Кьюб, лучший рэпер в его составе, тянули музыку в разные стороны: первый читал про вечеринки и бряцал оружием в лучших традициях уличных стихов, второй был намного более свиреп и намного более идеологизирован. “На хер полицию”, – ревел он в одноименной бунтарской песне, но в куплете более чем здраво обрисовывал собственные претензии: “Они обыскивают мою тачку, ищут товар / Думают, что каждый ниггер барыжит наркотой”. Композиция вызвала резкую реакцию: Федеральное бюро расследований отправило официальную жалобу рекорд-лейблу N. W. A., а концерт ансамбля в Детройте полиция сорвала с применением физической силы. Успех ансамбля продемонстрировал широкой публике, что хип-хоп – не просто странная мода, а серьезный культурный сдвиг, причем потенциально вредоносный. Newsweek в 1990-м посвятил его феномену целый номер, на обложке содержался (не слишком талантливо) зарифмованный заголовок: “Рэп-безумие: йо, тексты с улиц сегодня рулят, но разве эти сказанья не находятся за гранью?”. В том же году лайфстайл-журнал для темнокожих Ebony выражал беспокойство по поводу “проблемного имиджа” рэпа; в статье отмечалось, что у многих рэперов “жесткие уличные установки” и они читают тексты, “которые были бы полностью нечленораздельны, если бы не добавленные для пущего эффекта в больших количествах четырехбуквенные слова”.

Благодаря почти исключительно альбому “Straight Outta Compton”, ставшему бестселлером и объектом панамериканской одержимости, формулировка “гангстер-рэп”, выглядевшая у Джона Лиланда в журнале Spin весьма экзотично, стала общеизвестна, пусть даже люди не всегда соглашались друг с другом, что именно она означает. Слово “гангстер” – или “гангста”, как говорили и писали все чаще и чаще – предполагало связь между хип-хопом и специфической криминальной культурой южной Калифорнии, хотя участники N. W. A. явным образом не упоминали в текстах группировки “Бладс” или “Крипс”. Иногда термин “гангста-рэп” употреблялся как поджанр хип-хопа, расцветшего на юге Калифорнии: жесткий саунд с выделяющимся басом, который продвигали рэперы вроде DJ Квика и МС Эйта, за редким исключением не попадавшие в поп-чарты. Но чаще всего к гангста-рэпу причисляли всех исполнителей, в чьих рифмах “в больших количествах” встречались “четырехбуквенные слова”, по формулировке журнала Ebony. Гангста-рэп появился, когда афроамериканская уличная поэзия нашла способ проникнуть в мейнстрим – и мейнстрим в ужасе отшатнулся. В 1990 году Рик Рубин, стоявший у руля нового лейбла, Def American, столкнулся с проблемой: его партнеры из крупного лейбла Geffen Records отказались распространять альбом хьюстонской группы The Geto Boys, потому что в него вошли отвратительные строчки на тему изнасилований и убийств (в конечном итоге альбом распространялся через подразделение Warner Bros.; сегодня The Geto Boys считаются первопроходцами хип-хопа, а их лучший рэпер, Скарфейс, в 2019 году баллотировался в городской совет Хьюстона и смог заполучить более трети из всех возможных голосов). Люди часто отзывались о гангста-рэпе как о каком-то инопланетном вторжении, которое подавило и принизило возвышенный музыкальный стиль. Автор статьи в Ebony 1997 года спрашивал: “Потопит ли хип-хоп гангста-рэп?”

Хип-хоп не утонул – но и не вернулся к состоянию, в котором пребывал до выхода “Straight Outta Compton”. Звездам предыдущей эпохи приходилось подстраиваться. На фоне подъема гангста-рэпа Run-DMC пришли в эфир “Шоу Арсенио Холла”; один из участников, Ран, попытался убедить слушателей, что их новая запись вовсе не безобидна. “У нас там есть несколько неприличных слов, – несколько жалобно заявил он. – Run-DMC всегда были крутыми”. Даже те хип-хоп группы, которые, как Black Sheep, высмеивали избыточную “крутизну” гангста-рэпа, все равно использовали язык, который в первом альбоме тех же Run-DMC звучал бы неуместно. А отцы-основатели стиля “гангста” могли похвастаться невероятно продолжительным успехом. Я помню, как видел клип Айс-Ти по MTV в конце 1989 года, когда мне было 13 лет: в нем он представал на сцене, в атмосфере, напоминавшей рок-концерт, поющим под фонограмму, в то время как музыканты, казалось, все одновременно играли разные песни; общее ощущение было настолько сумбурным, что я просто не мог не поехать в даунтаун и не купить его новый альбом (он назывался “The Iceberg: Freedom of Speech… Just Watch What You Say!” и содержал вступление, вырезанное с пластинки Джелло Биафры из панк-группы Dead Kennedys, – это был тот самый релиз, который ускорил мое обращение в панк-веру). Спустя годы Айс-Ти стал звездой телесериала “Закон и порядок. Специальный корпус” – весьма неожиданное перевоплощение. В 1992 году песня “Cop Killer”[56] его хэви-металлического сайд-проекта Body Count вызвала переполох по всей стране – а в “Законе и порядке” он на протяжении двух десятилетий играл угрюмого, но героического стража закона из нью-йоркского департамента полиции.

Возможно, тот факт, что движение гангста-рэпа базировалось в Калифорнии, позволил ему расцвести на голубых экранах: фильмы типа “Ребят с улицы” 1991 года и “Угрозы для общества” 1993-го визуализировали тот самый мир, о котором читали рэп участники N. W. A. А Айс Кьюб, самый уважаемый из гангста-рэперов первого призыва, ушел из группы и превратился не только в успешного соло-исполнителя, но и в настоящую кинозвезду. Его уход стал причиной многолетней вражды, дестабилизировавшей ансамбль. Второй альбом N. W. A. назывался “Efil4zaggin” (“Niggaz 4 Life”[57] в обратную сторону) и вышел в 1991-м; в нем было меньше идеализма и больше провокационной уличной правды в традициях афроамериканской устной поэзии. Первая половина в основном повествовала о насилии, а вторая