Полоний на завтрак Шпионские тайны XX века - Борис Вадимович Соколов

диверсионных групп в район Мурманской железной дороги. В декабре 1941 года переведен в «Бюро Целлариуса», а оттуда в группу зондерфюрера Бушмана «Зондерзатц-Ленинград» (цель — захват особо важных документов, прежде всего, органов безопасности). В связи с провалом планов захвата Ленинграда группу Бушмана перевели в Таллин. Инспектировал германские разведшколы. В 1942 году в одной из германских разведшкол познакомился с советским зафронтовым агентом Северовым и был перевербован для разведывательной работы в пользу советской контрразведки». В романе Кожевникова, как мы помним, Генрих Шварцкопф тоже инспектирует разведшколы, где вновь встречается с Вайсом-Беловым, который его и вербует. Морскую профессию Бойцова Кожевников превратил в увлечение Вайса и Генриха парусным спортом и поселил их не в Либаве (Лиепае), а в более знакомой ему Риге. В романе, конечно, вербовка проходит без сучка и задоринки. Но могло ли все так быть в действительности? Судя по биографической справке, Бойцов был вполне убежденным нацистом, давним и успешным агентом Абвера. С чего бы это вдруг он в 1942 году, еще до Сталинграда, разуверился в Гитлере и в победе Германии и проникся симпатиям к Советскому Союзу? Тут у меня закралось подозрение, что радиоигра была двойная. Немцы поняли, кто такой Северов, и Бойцов дал себя завербовать по заданию своего руководства. Оно понимало, что русские будут вести с ним радиоигру через Северова и Бойцова, и решило воспользоваться этим обстоятельством. Ведь если ты знаешь, что поступающие сведения — заведомая дезинформация, то на их основе можно попытаться составить представление о действительном положении вещей. На эту версию работают и некоторые вопросы, которые немцы ставили перед агентами. По легенде двоюродный брат Северова Колесников был крупным чиновником Наркомата путей сообщений, что не мешало ему быть ярым антисоветчиком и мечтать о побеге на Запад. Бойцов и Северов его завербовали, и основную массу сведе-ний черпали из этого источника. И что же немцы хотели выведать у Колесникова? Например, в начале ноября агенты получают такое вот задание: «Постарайтесь узнать истинные цели Сталина на Московской конференции и до какой степени ему удалось убедить союзников в принятии его планов». Простите, но ведь в Абвере и СД сидели отнюдь не дураки. Неужели они не понимали, что даже высокопоставленный чиновник НКПС на такие вопросы никогда не сможет дать достоверные ответы, которые вряд ли знает даже сам нарком Каганович? Зато если немцы знают, что имеют дело с советской радиоигрой, то такие вопросы оказываются вполне логичными. Ответы на них можно оценить примерно так: русские хотят, чтобы мы, немцы, имели бы такое представление о событиях, которые происходили на Московской конференции министров иностранных дел Англии, СССР и США, и это представление, скорее всего, весьма далеко от истины. Ради успеха такой двойной радиоигры легко можно было пожертвовать мелкой сошкой, вроде рядового сотрудника СД Алоиза Гальфе. А вот Бойцова немцы, как видно, стремились эвакуировать в Германию, но чекисты не позволили это сделать. Интересно, как сложились после войны судьбы людей, которых мы знаем пока только по псевдонимам Северов и Бойцов. Если верна моя версия, то Бойцов после войны мог попытаться бежать на Запад. А, быть может, его арестовали. Любопытно, что юридически инкриминировать ему ничего было нельзя. Ведь никаких действий по сбору разведывательной информации он не вел, а только передавал ту дезинформацию, которую ему давала советская контрразведка.

История, которая, возможно легла в основу романа «Щит и меч», заставила меня вспомнить еще об одном советском Штирлице, только мнимом, который считал самым правдивым произведением о разведке именно роман Кожевникова. Недавно в Риге на международной конференции я познакомился с израильским историком Ароном Шнеером, который подарил мне свою книгу «Перчатки без пальцев и драный цилиндр». Это была запись его бесед с человеком, которого он встретил в Иерусалиме и который представился бывшим советским разведчиком-нелегалом в нацистской Германии. У собеседника Шнеера была бурная биография. Он будто бы попал к немцам в 1937 году, во время гражданской войны в Испании, будучи военным советником у республиканцев и перебежав на сторону противника. В Германии он доказал свое родство с родом известного генерала Леонтия Беннигсена, что открыло ему двери аристократических салонов. Затем он служил в лейб-штандарте СС, участвовал в кампаниях 1939–1940 годов в Польше и во Франции, командуя ротой в танковом батальоне лейбштандарта. Под Амьеном в июне 40-го он был тяжело ранен, после чего его демобилизовали. После этого наш разведчик стал уполномоченным концерна Мессершмитта по рабочей силе, набирал в концлагерях рабочих для авиационных заводов, дослужился до штурмбаннфюрера СС, вернулся в лейбштандарт в конце 1944 года, накануне контрнаступления в Арденнах, во время которого сдался в плен американцам. Затем в чине полковника и под фамилией Борис Михайлович Гоглидзе в 1945–1947 работал в советской репарационной миссии во Франции, в 1948–1951 годах был советником торгового атташе в Бельгии, в 1952–1953 годах — представителем в комиссии по ленд-лизу во Франции, в 1953–1956 годах — торговым атташе в Париже, и 1963–1966 годах — там же, но уже советником советского посольства по торговле. Все эти должности были лишь прикрытием для разведдеятель-ности. После 1956 года собеседник Шнеера устроился художником-аниматором на студию «Грузия-фильм», куда и вернулся в 1966 году. Там он, в частности, нарисовал знаменитые в свое время мультфильмы «Приключения Самоделкина» и «Свадьба соек». Это признание позволяет однозначно идентифицировать героя книги как Авенира Михайловича Хускивадзе (Арон сообщил мне, что читатели в письмах после выхода книги такую идентификацию произвели). Умер Хускивадзе в Иерусалиме 24 мая 2000 года. Книга вышла после его смерти.

Авенир Михайлович так отозвался о детективной литературе: «Если что-то и похоже на правду, так это «Щит и меч»».

Книга Шнеера читалась как увлекательный роман. Я прочел ее за два дня в Риге, и у меня сразу же закрались сомнения в достоверности рассказа Хускивадзе. Уж слишком был он похож на советские шпионские романы, а его путь слишком уж был похож на путь Иоганна Вайса, который, правда, дослужился только до гаупштурмфюрера СС, но тоже ездил по лагерям — в поиске кадров для разведшкол. В Москве, когда я добрался до компьютера, сомнения переросли в уверенность. Легко найдя в сети боевое расписание лейбштандарта СС «Адольф Гитлер», я выяснил, что в 1940 году в лейбштандарте никакого танкового батальона не было, так что служить Хускивадзе оказалось просто негде. Да и брали в ту пору в лейбштан-дарт только чистокровных арийских гренадер не ниже 1 м 80 см, а Хускивадзе, как сообщает Шнеер, был низкорослым. Зато в Интернете обнаружилась справка на Хускивадзе как на репрессированного