Война Империй. Книга первая. Безжалостная тактика крепких позиций - Андрей Андреевич Медведев

и хивинцы, несмотря на то, что они пользуются чрезвычайными выгодами от торговли с Россией, без которой они не могут обойтись, умышляют всегда против нас зло, покупают и держат в неволе наших людей, возмущают киргизов и всегда готовы внимать советам, для нас невыгодным. Советы такие легко могут быть предложены европейцами, начавшими посещать соседние нам области Средней Азии, и потому мы должны наблюдать тщательно сношения их»[165].

Видимо, Перовский изначально поручил Виткевичу заодно добраться и до Бухары. Хотя в приказах этого не значилось. Но кто же пишет задачи разведчикам на бумаге? Потому по легенде, представленной бухарским властям, Виткевич попал в город случайно. Девятого ноября 1835 года он выехал из Орска с бухарским караваном, вроде бы намереваясь по дороге остаться в степи, как и положено чиновнику (полевому агенту) ОПК. Однако, как он писал впоследствии, обстоятельства принудили его поступить иначе.

«Цель и предмет отправления моего в степь состояла собственно в том, чтобы вникнуть в положение и отношение дел, отдаленных от Линии родов киргизских, действовать внушениями на умы и дух ордынцев, доставить возможно верные и подробные сведения по делам этим, проведать о влиянии бухарцев, хивинцев и англичан и, наконец, стараться о выручке захваченного в прошлом году в плен казака Степанова с женою.

Таким образом назначение мое ограничивалось пределами степи, но обстоятельства принудили меня проникнуть далее и побывать даже в самой Бухаре. Строгая зима и глубокие снега были тому причиною, что в течение зимы не было возможности предпринять обратный путь; аулы, расположившиеся уже на зимовку, начинают подвигаться на Север не прежде весны; трудный и дальний путь, холода, недостаток порядочной пищи расстроили здоровье мое, и мне необходимо было собраться с новыми силами, чтобы совершить обратный путь; и наконец, ташкентцы и хивинцы, которые теперь во взаимной вражде, разъезжали большими шайками по всему пространству по ту сторону Сыра[166], и если бы я им попался, то, без сомнения, не миновал бы смерти или рабства; все это и заставило меня продолжать путь с тем же караваном, с которым я вышел, до Бухары, а оттуда выехать в такую пору, когда уже мог надеяться примкнуть к аулам, прикочевывающим на лето к нашим пределам»[167].

Прибыв в Бухару, Виткевич почти сразу встретился с кушбеги, причем с тем же, с которым встречался Бернс, и от него он услышал подробности про англичанина:

«Кушбеги, который, как известно, носит почетное, но скромное звание это только для виду, между тем как он по власти своей есть первое лицо в государстве и управляет даже самим ханом, кушбеги хотел блеснуть знанием европейских дел; он повторял несколько раз урок, который затвердил, как сам признавался, от бывшего недавно в Бухаре англичанина Бернса: что англичане на море, а русские на суше – сильнейшие государства в Европе»[168].

Виткевич за полтора месяца пребывания в Бухаре с кушбеги встречался неоднократно, он несколько раз изложил чиновнику свою легенду – поехал в степь, не смог остаться из-за разбойников, был вынужден приехать в Бухару. При этом офицер говорил о себе как о человеке с полномочиями. Во всяком случае, как следует из записок офицера, общался с ним кушбеги именно так. А обсуждали они много чего, например права русских купцов и положение русских рабов, а также перспективы торговли с Россией. Это косвенное свидетельство того, что все же Перовский изначально ставил Виткевичу определенные задачи.

«Я бывал у него раз восемь, получив от него приказание заходить, и говорил и спорил с ним много. Он бранился за то, что задержали в прошлом году купцов бухарских, говорил, что пошлет посла жаловаться на это государю, уговаривал меня остаться в Бухаре и ожидать отправления посольства.

Я представлял ему, что он обязался посольству нашему не держать пленных и что, сколько мне известно, купцы задержаны были только на несколько дней, чтобы принудить их дать расписки в том, что они освободят имеющихся у них пленников, коих знали поименно; прибавил, что, по моему частному мнению, довольно странно видеть у нас на свободе разгуливающих барышников бухарских, которые пользуются всеми правами и преимуществами наших законов, между тем как русские в Бухаре есть какое-то безответное существо, на которое всякий может наложить руку и между тем, как те же самые купцы содержат русских невольников, не считая их даже и людьми; говорил, что посольство его, вероятно, не изменит положения дел, доколе он, или хан, не будут действовать благовиднее, что сам я не могу оставаться в ожидании отправления этого посольства и не останусь, ибо как русский офицер, посланный за делами, обязан явиться при первой возможности начальству.

Кушбеги отвечал на все это, что пленных не выдадут, тем более что русские сами держат мужиков своих в рабстве, что правоверные выдавать рабов кафырам, неверным, не могут. Впрочем, прибавил он, не шутя, пленникам вашим не запрещается исповедовать веру свою; они все, как видишь, по праздникам пьяны.

Далее кушбеги стращал меня, что бухарцы не станут ходить в Россию, а будут торговать с англичанами, указывая при этом на Бернса, который делал на этот счет разные предложения. Я отвечал наотрез, что это пустое, что англичане ни под каким видом не могут доставлять бухарцам из Индии железо, медь, чугун в деле, юфть и другие товары, что бухарцы и того менее могут брать товары эти у англичан, потому что отдавать им взамен нечего; хлопчатую бумагу, сушеные плоды и другие произведения земли своей они, бухарцы, за Гиндукуш не повезут и сбывать им произведений этих кроме России некуда. Кушбеги пришел в замешательство, но уверял, что все это изменится, что они скоро заведут Низам (Регулярное войско), регулярство и порядок, и тогда дело пойдет иначе. Я напомнил ему, что они дома, у себя, не могут управиться и не совладают с отложившимся городком; это ему очень не понравилось; он говорил, что набирают войско из беглых татар и русских пленников и вскоре накажут возмутителей… Заметим, что хан действительно набрал человек с 10 беглых татар наших в сипаи[169], держал их обманами без жалованья и, кроме того, обнародовал фирман, по коему все пленники, находящиеся в частных руках, приглашались бежать от господ своих и явиться в Арк, во дворец, где немедленно будут записаны в сипаи, в солдаты. На этот вызов явилось также человек 25, которых и держали в самом жалком положении»[170].

Не правда ли, вот это «кушбеги стращал меня, что бухарцы