Позывной «Зенит» - Сергей Евгеньевич Журавлев

этой операции, переходите к существу вопроса. У нас мало времени. Через сорок минут меня ждут в Международном отделе ЦК КПСС.

Лазарев сделал для себя отметку, что Председатель знает его подчиненного, значит, надо присмотреться получше к этому майору. Сотрудники внутренней контрразведки по складу своей работы довольно информированные люди. А этот отметился не только в Германии, но и в других странах Европы и даже в Латинской Америке. Владеет немецким, английским, французским, испанским языками.

— Оперативным путем были получены материалы о нашем нелегале с позывным Гранит. Он неожиданно исчез из нашего поля зрения три месяца назад. Попытки установить его судьбу не увенчались успехом. Выяснилось, что сейчас он содержится в тюрьме ЦРУ на территории базы в Кэмп-Пири, где к нему применяют пытки с использованием медицинских препаратов. Судя по всему, он еще держится, потому что проходит по своим документам прикрытия.

Андропов ничего не записывал, у него была отличная память.

— Известно, по какой причине он попался ЦРУ?

Вопрос явно был предназначен начальнику управления. Генерал был готов к такому вопросу.

— Точных сведений пока нет. Можно предположить, что если его задержание проводило ЦРУ, а не ФБР, то это не их оперативная разработка, а наводка на него была получена в результате предательства. Американцы смогли завербовать осведомленного источника, который и сориентировал их в сторону Гранита. Также можно предположить, что информация была не полная, так как они не смогли его точно идентифицировать как нашего сотрудника и пытаются с помощью химии добиться признания.

— Что мы можем предпринять по спасению нашего товарища?

— В таких случаях, Юрий Владимирович, можно договариваться только об обмене.

— Что мы им можем предложить?

— Пока ничего, товарищ Председатель, — вынужден был признать генерал.

— У нас что, нет американских шпионов, отбывающих срок или находящихся в разработке?

— Это вопрос больше ко Второму главку, но вы же знаете, американцы не готовят нелегалов, как мы. Их конек — использовать перевербованных агентов, работа с перебежчиками, аналитическая обработка больших массивов информации. Тем более что, после того как к ним переметнулся Голицын, наш шифровальщик в Финляндии, русский отдел ЦРУ почти весь оказался под подозрением, вся его работа парализована руководителем контрразведки ЦРУ Джеймсом Энглтоном. Там началась какая-то паранойя на советских шпионов. Он, по какой-то причине, стал считать русского перебежчика ценнейшим информатором. Голицын смог внушить Энглтону, что вся их разведка пронизана русскими шпионами. В ЦРУ поднялась мощная волна допросов и увольнений. Практически любые намеки на контакты с советскими источниками, даже по работе и с санкции руководства, Энглтон рассматривает через призму предательства. Идет кардинальная зачистка русского отдела ЦРУ. Его сотрудники панически боятся проявить хоть малейшую инициативу, даже не раз проверенные ветераны. Может, у наших военных кто-то есть из Вьетнама. Кроме того, я опасаюсь, что если мы обратимся в ЦРУ с любым предложением, то, чтобы избежать расследования со стороны своей контрразведки, они просто ликвидируют Гранита.

— Вы не слишком сгущаете краски, Анатолий Иванович? — засомневался хозяин кабинета.

— Юрий Владимирович, Джеймс Энглтон имеет среди своих прозвище «бешеный пес» за тотальную подозрительность и умение вцепляться в человека, несмотря ни на какие заслуги и звания, до тех пор, пока окончательно не нароет материалы, пусть и косвенно доказывающие его виновность.

— Так кто же тогда может подвигнуть ЦРУ на то, чтобы они отдали нашего человека? Не можем же мы обратиться к президенту США?

Андропов применил достаточно простой, но эффективный психологический прием поиска решений в кажущейся тупиковой ситуации. Он называется «доведение до абсурда». И это сработало.

— ФБР, — заявил молчавший до этого Север.

— Поясните, товарищ Саблин, — сразу ухватился за новое мнение Председатель КГБ.

— Шпионажем на территории США по закону должно заниматься Федеральное бюро расследований, но никак не ЦРУ. Если ФБР захочет забрать свою законную добычу, то у ЦРУ не будет оснований им отказать.

— Кстати, авторитет Гувера даже посильнее авторитета президента Америки, — согласился с подчиненным Лазарев. — Это был бы сильный ход. Весь вопрос в том, что мы можем предложить ФБР.

— Предотвратить покушение на госсекретаря США.

Как говорят в театре, возникла «немая сцена». По внутренней связи помощник напомнил Андропову, что у него назначена встреча в Центральном Комитете партии.

— Пожалуйста, перезвоните товарищам и попросите подождать или пусть начинают без меня. Я буду позже, — ответил Председатель. — Продолжайте, Матвей Степанович. Очень интересно.

— В рамках операции «Балаган» у одного из наших внедренных нелегалов появилась информация о том, что группа террористов готовит покушение на госсекретаря Дина Раска во время его визита в Германию.

— Когда намечается поездка Раска? — не удержался руководитель нелегальной разведки.

— В самое ближайшее время. Сначала он летит в Великобританию заручиться у союзника поддержкой американских боевых действий против Вьетнама, а следом — в Берлин.

— Идея мне нравится, — сделал свой выбор Председатель КГБ и по привычке перевел все в практическую плоскость. — Вам время, товарищи, до завтрашнего утра. Завтра в 10.00 жду конкретный план оперативных мероприятий. В Вашингтоне у нас как раз очень решительный и настойчивый резидент, я его называю «классик разведки», полковник Соломатин.

Приглашенные поняли, что время встречи истекло, но Андропов остановил их:

— И еще, товарищи, не менее важное. Информацию о захвате нашего нелегала в Америке знает ограниченное число лиц. Это несколько человек из ЦРУ и ученые, проводившие над ним эксперименты. Обязательно будет тщательное расследование. Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы отвести подозрения от нашего человека.

— Сделаем обязательно, Юрий Владимирович, — твердо пообещал генерал.

Во время отлета из берлинского аэропорта «Шенефельд» у доктора Уильяма Крейга украли портфель. Был большой скандал. Портфель нашелся в мусорном бачке. Практически все вещи были на месте кроме двух папок с материалами о важных медицинских экспериментах.

К кому теперь могут попасть эти материалы, неизвестно, зато понятно, из-за кого. Доктор очень расстроился.

Поручение Андропова было выполнено.

Ближе к концу рабочего дня в кабинете Филиппа Паркера раздался телефонный звонок. Собеседник на хорошем английском языке сначала удостоверился, с кем он говорит, потом представился сам:

— Меня зовут Борис Соломатин, я офицер безопасности советского посольства в Америке. — Он сделал паузу, прекрасно понимая, что Джон лихорадочно записывает непривычную для американского уха фамилию. — Я