Анархия – мать порядка! 1918-1919 годы - Владимир Виленович Шигин

поставило анархистов в затруднительное положение перед проблемой – помогать ли большевикам в их междоусобной борьбе с белыми. Ярые сторонники свободы, анархисты сочли репрессивную политику советского правительства достойной осуждения, тем не менее, перспектива победы белых казалась еще хуже. Любая оппозиция ленинскому режиму могла склонить чашу весов в пользу контрреволюционеров; с другой стороны, активная поддержка или доброжелательный нейтралитет позволили бы большевикам укрепиться так надежно, что потом от них было бы не избавиться.

Горячие дебаты, спровоцированные этой дилеммой, привели к расколу в лагере анархистов. Разнообразие мнений скоро выросло, колеблясь от активного сопротивления большевикам через пассивный нейтралитет к тесному сотрудничеству. Большинство решило в разной степени оказать поддержку режиму большевиков, который находился в осаде. Некоторые анархисты вступили в коммунистическую партию. При этом если анархо- синдикалистов сотрудничали открыто, то анархо-коммунисты поддерживали партию Ленина более осторожно. Но немало групп анархо-коммунистов вообще отказывалось от сотрудничества с большевиками.

Весной 1918 году, анархисты, по примеру левых эсеров так же встали на свой путь террора. Возникли группы «Безначалия» и чернознаменцев, а также небольшие группки махровых головорезов, которые действовали под такими названиями, как «Ураган» и «Смерть». В последних группах преобладали матросы. Особо плодородная почва для анархистов сложилась на Юге России и, прежде всего, на Украине.

Главной задачей, которую провозглашали командиры анархистских отрядов, было уничтожение повально всех контрреволюционеров, куда причислялись не только украинские националисты, немецкие войска, представители буржуазии, дворяне и просто белые, но позднее и большевики.

Известен гимн анархистского отряда матросов-партизан Черного моря в Симферополе имени М.А. Бакунина о новой «эре динамита», которая встретит угнетателей всех мастей:

Мы бережем наследство Равашоля и последние слова Анри!

За лозунг «Коммуна и свобода» мы готовы отдать наши жизни!

Да смолкнут церковные колокола!

Мы слышим другие сигналы тревоги!

По всей земле раздаются взрывы и стоны —

Но мы построим нашу гармонию!

Во многом именно благодаря, деятельности матросских анархистских отрядов на юге воцарилась смутная эра взрывов и «экспроприаций», при этом зачастую отчаянные подвиги многих матросов-анархистов далеко не всегда мотивировались бескорыстными революционными идеалами.

Помимо идейных матросов-анархистов, разумеется, были и безыдейные, и таких было немало. Безыдейные матросы-анархисты желали получить иметь все блага, которые обещала революция, а потому сбивались в обычные банды и грабили всех, кто попадался под руку. При этом, в отличие от обычных бандитов, у них имелась возможность в случае большого «шухера» мгновенно объявить себя идейными и присоединиться к революционным матросам. Последние бандитствующих не слишком любили, но протянутую за помощью руку, как правило, не отталкивали. Хоть и непутевая, но все же это была своя «братва»! С пониманием относились к матросам-беспредельщикам и в ВЧК, если только те не совершали чего-нибудь из ряда вон выходящего. По этой причине некоторые безыдейные за время Гражданской войны успевали вступать и уходить из Красной армии по несколько раз. Забегая вперед, скажем, что те из матросов-беспредельщиков, кому удавалось пережить Гражданскую войну и не попасть под горячую чекистскую руку, после войны потребовали к себе всех положенных матросу революции преференций. И что самое интересное, все это получили!

Сверхактивность матросов в годы Гражданской войны привела к тому, что они смогли проявить себя практически во всех ипостасях: от красных командиров и чекистов до отвязанных анархистов и откровенных бандитов. Используя свой матросский авторитет, некоторые из них возглавили собственные отряды, и даже небольшие армии, став атаманами или, говоря современным языком, полевыми командирами. Тема матросского атаманства никогда не была популярна у отечественных историков, потому, что бросала тень на канонизированный образ революционного матроса-большевика. Однако, в реальности, матросы весьма часто оказывались в противоположных лагерях, в повстанческих и анархистских отрядах и даже в бандах.

Что касается матросских анархистских отрядов, то они были весьма многочисленными, действовали достаточно эффективно и долго, а матросы записывались в них массово. Любопытно, что анархистские отряды обожали придумывать себе грозные и вычурные наименования. Например, анархистский отряд матроса Полупанова именовался, как «Черноморский, летучий, республиканский, истребительный отряд моряков».

Значение анархизма среди матросов в советское время, по вполне понятным причинам, старались принижать, как можно больше. Тот же небезызвестный Ф.Ф. Раскольников в своих воспоминаниях писал: «Нужно сказать, что анархизм во флоте почти никакого влияния не имел, и даже те немногие моряки, которые называли себя анархистами, по крайней мере, в лице своих лучших представителей, были анархистами только на словах, а на деле ничем не отличались от большевиков. На практике они самоотверженно, с оружием в руках отстаивали Советское правительство, и, например, славный, удивительно симпатичный тов. Железняков погиб геройской смертью на Южном фронте в борьбе за рабоче-крестьянскую власть. Анатолий Железняков еще до моего назначения занимал должность адъютанта отряда и после моего вступления в командование по-прежнему продолжал числиться в этом звании. Но фактически он был одним из равноправных членов руководящей группы нашего коллегиального штаба».

В данном случае Ф.Ф. Раскольников, говоря о том, что анархисты не имели на флоте никакого авторитета, откровенно врет, т. к. на самом деле именно у них и был самый большой авторитет. Пытается Раскольников, задним числом, перетащить в стан большевиков и одного из самых идейных и последовательных матросов-анархистов А.М. Железнякова. Причем пытается это сделать Ф.Ф. раскольников именно по той причине, что железняков пользовался непререкаемым авторитетом среди всех матросов Советской России. Перед нами преднамеренная подтасовка фактов, которая была, увы, характерна для всей советской мемуаристики о Гражданской войне.

Советский кинематограф, в свою очередь, создал канонический пропагандистский образ анархиста, который представлялся неопрятным малограмотным бандитом, не имевшим никаких идейных убеждений и видевшим в революции лишь повод пограбить и побезобразничать. В фильмах о Гражданской войне матросы-анархисты традиционно показывались смачно. Все мы помним анархистские куплеты из фильма «Оптимистическая трагедия»:

Была бы шляпа, пальто из драпа,

А к ним живот и голова.

Была бы водка, а к водке – глотка,

Все остальное трын-трава…

Именно так карикатурно, в своем большинстве, мы и сегодня воспринимаем классический образ матроса-анархиста.

Октябрьский переворот застал анархистов в России идейно неподготовленными и разгромленными. Увлеченные победами над реакционными и буржуазными партиями, большинство анархистов, убаюканные большевиками, поверили им и признали политико- большевистский переворот за истинно социальную Революцию. Анархическая мысль начала растворяться в революционной.

На фронтах гражданской войны, особенно в е первый период, анархисты (и анархисты-матросы) играли большую и важную роль. Так под Петроградом колпинские рабочие сражались с войсками генерала Юденича под руководством кронштадцев-анархистов. На калединском фронте прославился своими дерзкими рейдами в тыл врага отряд матросов-кронштадтцев во главе