Лесная гвардия - Сергей Иванович Зверев

к его плечу. Александр навалился на соседнее дерево, почувствовав дрожь в коленях. В груди жгло знакомое ощущение – ярость, дикое желание прямо сейчас отомстить немцам, этим обезумевшим преступникам, что творят бесчинства над мирными жителями. Пальцы сжимались, будто снова под ними задергалось в судорогах горло умирающего врага. Он с трудом прохрипел:

– Нам нужно узнать, когда будет идти состав со снарядами и материалами для строительства завода. – Лейтенант замолчал. Язык не поворачивался произнести ужасную просьбу. Он понимал, каким путем женщина сможет добыть сведения у своего ухажера, немецкого офицера, все его существо было против этой связи. Важной, полезной для их отряда, но такой мерзкой и унизительной для Анны.

Женщина поняла его без слов – кивнула, губы скривились в брезгливой гримасе:

– Я все сделаю. Оставлю записку в тайнике.

Она тяжело оторвалась от плеча Якоба и пошла к дому неуверенной походкой, словно пьяная. Александр не сводил взгляда с ее опущенных тонких плеч. Сейчас ему хотелось остановить ее, успокоить, забрать себе хотя бы часть этого тяжелого груза. Как жаль, что для этого нет времени.

Баум похлопал парня по спине:

– Саша, идите за вашими ребятами, идите к дому Анджея. Ключ от дома под ведром, что стоит под краном. На чердаке есть инструменты, в сарае стоят емкости с керосином. Забирайте все, немцы спишут на мародеров. Сделайте это прямо сейчас, пока ночь, пока гестапо не начало хозяйничать в лавке.

– А вы куда?

Якоб, который уже медленно брел между деревьями, откликнулся еле слышным эхом:

– На площадь. Не бойтесь, я не трону его. Я прочитаю молитву, провожу нашего Анджея в последний путь бе эзрат Ашем, то есть с божьей помощью. Он не должен уходить как животное, богу все равно, какой он веры. Всевышний милостив ко всем – к полякам, евреям, русским.

Канунников постоял в нерешительности несколько секунд. Стоит ли отпускать старика в таком состоянии? Но важный замысел не давал ему передышки на раздумья. Надо действовать, пока у них есть возможность помешать фашистам.

Опасность, высокое напряжение вытесняли все мысли. Канунников действовал механически: разбудил товарищей, привел их по тропе к белому зданию лавки, песчаной площадке и запаху керосина. Лишь однажды он вздрогнул, когда они сбили замок на сарае и зашли внутрь. Большое пространство внутри было заставлено детскими вещами – самодельная колыбелька, деревянный конь-качалка, строганая маленькая парта, корзина, наполненная игрушками до самого верха. Все было аккуратно, с любовью обернуто в чистые тряпицы, чтобы защитить от пыли. Анджей ждал своих детей и жену обратно, был уверен, что они вернутся и продолжат свои веселые игры. Вещи вернутся на свои места, а дом снова наполнится детским смехом, ароматом готового обеда – маленькими безмятежными радостями обычной жизни.

Канунников заставил себя не смотреть на эти кусочки разбитой чужой жизни, изо всех сил стиснул зубы, сосредоточившись на коротких приказах:

– Складывайте в мешки. Возьмем тачку, чтобы увезти крупные предметы.

Его спутники с восторгом принялись за работу:

– И вот этот велосипед, колеса не нужны, из рамы сделаем клин.

– Болты, болты, ищите самый большой диаметр.

Гора на тачке росла все выше и выше, так что Канунников решил срочно перевозить все в лес к болоту. Так они хотя бы смогут перепрятать железо и инструменты до утра. Затем можно будет перетаскать все оборудование в лесной лагерь.

Работа кипела несколько часов. Самый тщедушный из них – Лещенко – стоял на карауле, остальные таскали вещи на себе. Вскидывали на плечи, хватались вдвоем, грузили на тачку. Последними в кусты укатились две бочки с керосином, заполнив металлическим грохотом пустую дорогу. Рядом с болотом партизаны вырыли яму, спустили туда свою добычу, сверху закидали торфом и мхом.

Глубокой ночью полумертвый от усталости Александр успел найти сухой пятачок среди чавкающих кочек, привалился к дереву и тут же провалился в короткий, черный, как болото, сон.

Те несколько часов, что остальные члены отряда трудились, словно муравьи, вытаскивая необходимую амуницию из дома лавочника, Якоб Баум молился. Он нашел маленькую ямку в жидких кустах, откуда была видна поселковая площадь, и тоже принялся исполнять свой долг. Рядом со зданием комендатуры чуть слышно топал сапогами часовой. Иногда его шаги затихали, и тогда в темноте загоралась красная точка папиросы. Немец закуривал одну за другой, в ужасе вздрагивая от колыханий мертвого тела. Обнаженный, покрытый кровоподтеками после пыток в гестапо, Анджей висел в грубой петле, застыв в последнем земном страдании.

В беззвучной молитве шевелились старые, выцветшие губы. Белел в сумерках обезображенный труп. Старик не видел лица лавочника, разбитого до кости тяжелыми кулаками, не видел черных отметин после пыток. Старый еврей, прикрыв глаза, отправлял молитву за молитвой в небо, прощаясь с родственником. Когда порыв ветра чуть раскачивал безжизненное тело, Баум улыбался – он видел в этом хороший знак. Бог отвечает ему, обещая воздать почести мужеству Анджея, который не выдал лесной отряд даже в застенках гестапо.

Перед рассветом старик с трудом поднялся на ноги и побрел обратно в лес, к укрытию, все еще шепча под нос просьбы к богу.

В этот миг Канунников на несколько минут проснулся, оглянулся вокруг и принялся лихорадочно обдирать мох с деревьев, чтобы накрыть им, как маскировочным одеялом, своих товарищей. Он внезапно понял – здесь, на болоте, им надо организовать новый лагерь. Вязкая огромная лужа, так пугающая людей, теперь станет для них защитой, укрытием, где можно спрятать трофеи и соорудить жилище для себя.

Он копнул лопатой в нескольких местах, растер между пальцами сухую прокладку, что скрывалась под густой жижей, – торф. Воткнул острие лопатки еще раз, теперь уже в тело небольшого холма. Пористая землистая прослойка со множеством сетчатых волокон легко поддавалась. Канунников все глубже вгрызался в грунт, так что перед ним расширялся проход. Через пару метров вырытого небольшого лаза он начал откапывать пространство вширь по кругу.

Позади раздалось шуршание и изумленный голос воскликнул:

– Ух ты, целую пещеру успел вырыть!

Александр дернул кусок дерна, туго сплетенный с нитками корней:

– Это торф, хороший, плотный. Сделаем в болотном холме новое убежище. Здесь будет сухо. Женщины останутся в лагере, а мы будет собирать клин в этой пещере. Здесь днем даже огонь получится развести, когда обмажем стены глиной. Немцы не сунутся, побоятся увязнуть.

В ход просунулась растрепанная голова Никодимова:

– Хорошая задумка, Саня! Так и безопаснее. Сейчас немцы будут облавы по лесу каждый день делать. Всем в одном месте держаться опасно.

– На болото не полезут. Если и подойдут, то сразу мхом закидаем вход, – торжествовал Канунников.

Усталость как