Ветры границы - Валентина Яковлевна Голанд

железнодорожной станции прибытия новобранцев. Наконец, на повороте показался электровоз, почти бесшумно тянувший за собой состав вагонов. Духовой оркестр сейчас же грянул марш «Прощание славянки» В. И. Агапкина, инструменты сияли и сверкали на ярком утреннем солнце, как десятки маленьких солнц; улыбки на лицах встречающих, смущение и бледность ребят, торопливо выскакивающих из вагонов с чемоданами, портфелями, рюкзаками. Они тут же, на перроне, останавливались в нерешительности и чего-то ждали. Они были одеты в пеструю гражданскую одежду. Посмотрев на них, Шкред мгновенно вспомнил себя, такого же скованного, нерешительного, напряженного в первые дни призыва, боящегося сделать неверный шаг, и щемящие чувства отцовской привязанности, участливости, теплоты охватили его. Всем своим существом он был сейчас с ними, с этими мальчишками, из которых ему и его боевым помощникам за очень короткое время предстоит воспитать мужественных, сильных пограничников, умелых воинов. Конечно, кое-какие из гражданских привычек им придется забыть, кое от чего отказаться, а это не всегда просто, он знает. И все-таки хотелось пожелать им смелее принимать новый для себя уставной порядок, в нем он видел мудрость и опыт не одного поколения пограничников.

Гремели звуки неувядаемого марша. Шкред не мог унять волнения. Он хотел сказать новобранцам многое, и скажет еще, но почему на глаза навертываются слезы? Он еле заметным движением смахнул их и прошел вперед. Оркестр умолк, и Степан Федорович скомандовал властным начальствующим, чуть глуховатым голосом: «По машинам!» Ребята бросились к огромным вездеходам, стоящим на другой стороне привокзальной площади, быстро расселись. Колонна тронулась в путь. Впереди на «уазиках» ехало отрядное начальство. Шкред возглавлял это празднично торжественное движение.

У клуба отряда, на территории которого располагалось и учебное подразделение, все высыпали из машин и стояли нерешительные, смущенные обилием новых впечатлений и новых встреч.

Первые минуты в воинском подразделении. Первые часы пограничной жизни. Первые знакомства с друзьями. С офицерами. Степан Федорович окидывает взглядом новобранцев и останавливается на худощавом, невысокого роста пареньке с большими выразительными глазами. Пожалуй, эти глаза да россыпь веснушек на носу и щеках и обращают на себя внимание. На нем спортивная рубашка в пеструю клеточку, поношенные брюки и сандалии — скорее школьник, чем воин. Видно, как он старается держаться уверенно и солидно, но это только подчеркивает внутреннюю тревогу и смятение. «Конечно, тут с ним поработают, и мускулы нальются, и взгляд будет уверенный и твердый, и дух крепкий, — думает Шкред. — Но что-то в нем есть, что невольно притягивает к себе». Вместе с группой офицеров Степан Федорович подходит к колонне новобранцев.

Их приветствует Николай Иванович Макаров. Голос у него сильный, хорошо поставленный, движения просты и изящны.

Весь прибывший люд с восхищением смотрел на молодого еще полковника, и Шкред читал на их лицах открытое желание хоть в чем-нибудь быть похожим на начальника отряда, на встречающих их офицеров. Пусть не сейчас. В будущем.

Все чаще Степан Федорович ловил себя на мысли, что хочет взглянуть на паренька в рубашке в пеструю клетку, с большими черными глазами и россыпью веснушек на растерянном лице, потом не сдержался, подошел к нему:

— Как вас зовут?

— Виктор Иванович Косых.

— Откуда призывались?

— Из Москвы.

— Успели поработать или прямо из школы?

— Успел немного. Учеником слесаря на заводе малолитражных автомобилей. А еще ходил в КЮС — кружок юных собаководов.

Степан Федорович улыбнулся:

— Это хорошо. Границе нужны такие люди. Многие из ваших кюсовцев служат на именных заставах. Слыхал про такие?

— Слыхал немного, — робко ответил Виктор Косых.

— А хочешь служить там?

— Конечно, хочу, только ведь туда всех не посылают, говорили, заслужить такое право надо.

— Верно говорили. А ты старайся.

— Буду стараться! — уверенно сказал новобранец.

Степан Федорович подошел к соседу Виктора Косых, парню высокорослому, в джинсах и бледно-голубой рубашке с узким галстуком. У его ног сидела восточноевропейская овчарка с темно-коричневой шерстью на спине, черной мордой и большими, все понимающими глазами, какие бывают только у овчарок. Уши ее торчали, будто антенны, улавливая разговор офицера и солдата.

— Ваша фамилия? — спросил Шкред.

— Гладышев Василий Федорович. Призван из Киева. Слышал и видел Александра Смолина, читал о Карацупе, который служил как раз в этих местах. Хотелось бы быть инструктором службы собак и служить на именной заставе.

Степан Федорович с улыбкой не губ, а глаз сказал:

— Все хотят, но знайте: пошлем лучших!

— Я не подведу! — слегка покраснев, сказал паренек.

— Верю, что не подведете, — посмотрев прямо в глаза парню, ответил Шкред. Он был очень серьезен и сосредоточен сейчас, Степан Федорович Шкред. Он думал о том, что и Виктор Косых, и Василий Гладышев, и все эти молодые люди, не видевшие еще в жизни серьезных трудностей, пришли к ним с хорошим желанием служить честно, добросовестно, но сколько еще ему, другим офицерам придется сделать, чтобы преодолеть в этих парнях гражданские замашки, сделать из них дисциплинированных, высокосознательных воинов.

Уже сейчас он пытался одних «усмирить» взглядом, жестом, робких хотел поддержать, внушить уверенность в себе, сказать им всем: пограничная служба выработает у вас и зоркость, и ловкость, и мужество, и товарищескую взаимопомощь, научит действовать инициативно и самостоятельно. Он видел их уже такими, какими уходили сейчас домой старослужащие: стройными, сильными, смелыми, уверенными в себе. На таких можно положиться во всем, он знал, не подведут.

Первая скованность прошла. Молодежь приободрилась, повеселела. Послышались шутки. Офицеры сгрудились чуть поодаль.

— Что ж, Степан Федорович, не хотел я вам сегодня говорить, да случай больно подходящий, — вмешался в разговор начальник отряда. — Принимайте командование учебным пунктом. Опыт у вас есть и наклонности к воспитательной работе имеются.

Шкред хотел было возразить, но Макаров остановил его.

— Кстати, и идею свою быстрее осуществите.

Шкреду нечего было сказать. Он отошел в сторону, чтобы обдумать услышанное, подготовить предстоящее выступление перед личным составом.

Новобранцев пригласили в клуб, отремонтированный по случаю прибытия пополнения, с празднично смотревшейся наглядной агитацией. Пока молодежь размещалась в зале, офицеры прошли на сцену, заняли места в президиуме.

И вот все затихло. Шкред вышел на трибуну, и в это мгновение зажгли в зале люстры, все озарилось ярким светом. Шкред осмотрел ряды новобранцев и с волнением произнес:

— Дорогие наши товарищи! Сегодня и у вас и у нас — торжественный день: мы принимаем в свою пограничную семью новое пополнение. Отныне наш отряд — ваш родной дом. Пусть вам здесь будет всегда тепло и уютно. Пусть вам хорошо служится! Как и везде, как в любом доме, вы должны будете следить за чистотой помещения, соблюдать внутренний распорядок, овладевать воинскими знаниями, учиться стрелять, чтобы уметь защитить свое