Полоний на завтрак Шпионские тайны XX века - Борис Вадимович Соколов

44-го (Момент истины)» на самом деле нет. Богомолов честно писал собиравшемуся публиковать роман главному редактору «Юности» Борису Полевому еще 4 марта 1971 года:

«Все события и персонажи детектива «Убиты при задержании…» (название условное) вымышлены; архивными материалами или закрытыми источниками при работе над повестью я не пользовался; все «оперативные документы» сочинены, но так же, как и события, привязаны к конкретной исторической обстановке.

Что касается деятельности контрразведки и военных вопросов, то в повести нет ни одного момента или специального термина, которые не упоминались бы в открытой советской печати (например, главы «Оперативные документы» построены в основном на терминологии из документов сборника «Пограничные войска в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945», М., 1968).

Я реально представляю себе трудности цензурного характера, которые могут возникнуть при сдаче рукописи в печать, поэтому вместе с окончанием повести мною будет представлена в редакцию пространная многостраничная справка — подробный перечень всех книжных и периодических изданий с указанием страниц, где упоминаемые мною обстоятельства или термины «расшифровываются» и описываются».

И такой перечень постраничных источников действительно был представлен в цензуру, которая в конце концов вынуждена была разрешить публикацию романа.

В том же письме Полевому Богомолов писал: «В советской художественной литературе, к сожалению даже у талантливых авторов («Июль 41 года», «Горячий снег», «Мертвым не больно», романы К. Симонова), офицеры контрразведки — образы исключительно отрицательные, негативные. В неверном представлении уважаемых писателей, а затем и в созданном этими произведениями представлении многих миллионов читателей офицеры контрразведки — подозрительные перестраховщики, люди неумные, ограниченные, а то и просто трусливые.

Между тем все четыре года войны офицеры военной контрразведки самоотверженно выполняли опасную, сложную и крайне ответственную работу, от которой нередко зависели жизни тысяч людей, судьбы целых операций (что я и стремлюсь показать в своей повести). Тысячи офицеров контрразведки героически погибли на фронтах Отечественной войны; многим из них, например старшим лейтенантам П. А. Жидкову (1-й Украинский фронт), Г. М. Кравцову (1-й Белорусский фронт), М. П. Крыгину (Сей-синский десант), посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Начальник Управления особых отделов всей Красной Армии Михеев — единственный (в Отечественной войне) руководитель целого рода войск, который погиб на поле боя, отстреливаясь до последнего патрона. Кстати, он прилетел в Прилукское окружение по собственной инициативе, когда положение уже было безнадежным, отдал свой самолет для вывозки раненых и секретных документов и погиб, пытаясь спасти командующего фронтом Кирпоноса и секретаря ЦК Украины Бурмистенко.

Кто знает о Михееве, о Крыгине, Кравцове и Жидкове? Очень немногие — из редких и коротких юбилейных публикаций в научно-исторических журналах. А в художественной литературе прочно утвердился стереотип «особиста», «особняка» — человека недалекого, подозрительного и трусливого.

В своей повести я стремлюсь реалистически показать трудную, самоотверженную работу армейских контрразведчиков на фронте и не сомневаюсь, что люди, которые должны будут санкционировать публикацию этого детектива, не меньше, чем я или редакция журнала «Юность», заинтересованы в появлении в нашей литературе положительных образов офицеров советской контрразведки».

Позднее, в начале марта 1974 года, то же самое Богомолов писал в Главлит: «Все события и персонажи романа «Возьми их всех!..» («В августе сорок четвертого…») вымышлены (кроме упоминаемых в главе 56-й, «В Ставке ВГК»), однако для создания иллюзии достоверности привязаны к конкретной исторической обстановке и подлинному положению на фронтах в середине августа 1944 года.

Никакими неопубликованными архивными материалами, никакими закрытыми источниками, консультациями или советами специалистов в работе над романом я не пользовался. Все действия и специальные термины, упоминаемые или описанные в романе, многократно упоминаются или описаны в открытой советской печати.

При публикации моих предыдущих произведений четырежды имели место необоснованные изъятия Главлитом отдельных фраз и абзацев (я пишу «необоснованные» потому, что при последующих неоднократных публикациях этих самых произведений все четыре цензурные купюры восстанавливались в тексте и не вызывали ни у кого никаких возражений или сомнений). Поскольку эти изъятия, как мне объяснили, имели место только потому, что у цензора не оказывалось под рукой упоминания в открытой печати какого-либо специального термина или действия, прилагаю составленную мной справку с указанием упоминания специальных терминов и действий в открытой советской печати».

Весьма характерно, что ни в одном из этих писем Владимир Осипович ни разу не-упоминает, что когда-либо служил в органах военной контрразведки или что сталкивался с ними на фронте, и вообще не упоминает, что воевал. А ведь все эти обстоятельства могли бы только расположить к нему военных и гэбэшных цензоров.

Насчет же Анатолия Николаевича Михеева Богомолов добросовестно заблуждался. Он был начальником Управления Особых отделов Красной Армии только в период с 23 августа 1940 года и по 19 июля 1941 года, а с 19 июля был начальником Особого отдела Юго-Западного фронта и оставался на этом посту вплоть до своей гибели в Киевском «котле» 23 сентября 1941 года. Так что на Юго-Западном фронте он оказался не по собственной инициативе, а по приказу, и задолго до того, как войска фронта попали в окружение (это произошло только в середине сентября).

Богомолов прямо писал, что его роман — это «идеологическая легенда». В телеграмме начальнику Главного разведывательного управления Министерства обороны генералу армии П.И. Ивашутину Богомолов утверждал: «Это не документальное произведение, а специально разработанная художественная идеологически направленная реабилитационная легенда, задача которой задействовать в сознании многомиллионного читателя сугубо положительные образы особистов, подвергавшихся многие годы диффамации и очернению». А консультант ЦК КПСС И.С. Черноуцан относительно главы, где изображен Сталин, заключил: ««Все акценты расставлены необычайно точно». Позднее, в эпоху перестройки и десталинизации, многие литературные критики и публицисты стали утверждать, что Богомолов издевался над вождем, разоблачая культ личности. В частности, говорили о том, что Сталин показан человеком, ничего не сведущим в делах разведки, а созданная им система демонстрирует свою неэффективность, когда для поимки группы из трех-четырех человек бросаются тысячи людей и сотни единиц техники, а в итоге задачу выполняет группа контрразведчиков из четырех человек. Однако…

В написанной Богомоловым «Истории публикации романа» есть раздел «Возвращаясь к военному прошлому» где утверждается:

«Я не испытывал никакого пиетета к ведомствам, я их не боялся, потому что свою «школу страха» прошел во время войны. Я три раза на войне оказывался в эпицентре чрезвычайных происшествий, фигурантами которых были мои подчиненные. Причем это были тяжкие по военному времени происшествия, о которых докладывалось в восемь-десять адресов, включая не только командование фронтом, но и Генеральный штаб в Москве, главного военного прокурора и прочее. Это были серьезные вещи, серьезные чрезвычайные происшествия, за которые грозил военный трибунал. В одном случае это был — среди