Белый легион в Парагвае. Русские герои Южной Америки - Дмитрий Михайлович Абрамов

войны 1864–1870-го годов, потеряв более половины своей территории. Из почти 1 300 000 населения тогда уцелело лишь около 200 000…»[1].

В том же издании В. Горчаков отмечал: ««Большая часть территории Парагвая представляет собой гористые джунгли или сухие полупустынные нагорья, настолько малоценные и слабо населенные, что после окончания Парагвайской войны никто даже не потрудился провести демаркацию новых границ в отдаленных районах. В результате огромный район Гран-Чако, где сходились границы Бразилии, Боливии и Парагвая, так и остался фактически ничейным. Эта территория площадью около 250 тысяч кв. км, сухая и холмистая на северо-западе, ближе к Боливии и предгорьям Анд, болотистая и непроходимая на юго-востоке, вдоль реки Парагвай. Далее начиналась территория Бразилии, была практически никем не освоена. Здесь жили только немногочисленные индейцы гуарани – почти не изведавшие благ цивилизации, но считавшие себя парагвайцами. Местные жители занимались скотоводством и добывали кору дерева кебрачо, из которой производился танин – дубильное вещество. Боливийцы в Чако практически не появлялись, хотя в правительственных и промышленных кругах Ла-Паса давно обсуждалась идея постройки на реке Парагвай (приток Параны) порта, который дал бы стране выход в Атлантический океан».

Пограничные споры между Боливией и Парагваем относительно области Чако тянулись десятилетиями, поскольку она даже не была толком отображена на географических картах. Когда же в боливийском Чако нашли нефть, стало ясно, что война за парагвайскую часть Чако неизбежна.

На стороне Боливии были американская корпорация «Стандарт Ойл» (в целом и США), а также Германия. Помимо прибылей от эксплуатации нефтяных месторождений, Боливия рассчитывала и на улучшение своих геополитических позиций, так как в случае захвата парагвайской части Чако она получила бы возможность выхода к Атлантическому океану по реке Ла-Плата, что было бы крайне удобно для танкерной транспортировки нефти.

По численности вооруженных сил Боливия превосходила Парагвай в три с половиной раза. По количеству пулеметов – почти в шесть раз, автоматического стрелкового оружия – в два с лишним раза, винтовок – в четыре раза, самолетов – в три с половиной раза (60 против 17)[2]. При этом, рассчитывая на превосходство в воздухе, боливийцы не забыли и о ПВО. В каждой боливийской дивизии[3] имелось по два зенитных пулемёта «Симаг-Беккер» калибра 20 мм. Для боевых действий на суше боливийцы закупили 3 танка «Виккерс» Mk. E и бронемашины системы «Карден-Ллойд». На вооружении боливийской артиллерии появились французские гаубицы «Шнейдер», горные пушки калибра 55 мм, а пехота получила огнемёты и станковые пулемёты «Виккерс» калибра 7,7 мм.

Имея плохо подготовленный офицерский корпус, поражённый коррупцией и казнокрадством, Боливия в вопросе военного управления сделала ставку на приглашённых военных специалистов. В рядах боливийской армии сражались чилийские добровольцы, чехословацкие военные советники. Но костяк руководства составили 120 опытных немецких офицеров, прошедших Первую Мировую (Германскую) войну. Командующим боливийской армией стал генерал Ганс Кундт, сражавшийся в годы Первой Мировой на Галицийском и Польском фронтах. В Боливии он запомнился своим пристрастием к жёсткой дисциплине и немецкой пунктуальностью.

15 июня 1932-го года боливийские войска внезапно атаковали парагвайские форты: «Карлос», «Антонио», «Лопес», «Корралес», «Толедо» и «Бокерон», находившиеся в глубине спорной территории Чако. Недостроенный форт «Корралес» был взят в тот же день, за остальные же завязались бои, причем наиболее упорные бои пошли вокруг «Бокерона»[4] – ключевого пункта парагвайской обороны. В конце концов, боливийцы, обладавшие подавляющим численным перевесом, штурмом взяли и этот форт, но гарнизоны оставшихся фортов стояли насмерть.

Так началась Чакская (боливийско-парагвайская) война, превратившаяся, по сути, в ожесточённое, кровавое противостояние за территориальную целостность и независимость Парагвая. После начала военных действий в Парагвае тут же была объявлена всеобщая мобилизация. Главнокомандующим парагвайской армией был назначен полковник Хосе Феликс Эстигаррибиа – талантливый и решительный военачальник, происходивший из индейцев племени гуарани. Оправившись от первого шока, вызванного внезапным нападением, парагвайцы начали готовиться к контрудару. Генеральный штаб парагвайской армии возглавил Иван Тимофеевич Беляев, бывший генерал русской армии, прибывший в Парагвай из Аргентины в 1924-м году и занимавший до этого должность начальника военного училища в Асунсьоне. В ходе общей мобилизации туземцев (метисов и индейцев), вооруженных винтовками и мачете, численность вооруженных сил была увеличена в двадцать раз – с 3000 до 60 000 штыков и сабель.

Для Парагвая такие образцы современного вооружения были роскошью, и страна закупала пусть недорогое, но необходимое оружие. Эти закупки, сделанные в том числе и за счёт секретного кредита от благожелательно настроенной Аргентины, оказались удачными. Парагвай мог позволить себе закупить лишь винтовки Маузер. В большом числе были закуплены удобные для действий в джунглях датские ручные пулемёты «Мадсен», а также 81-мм миномёты Стокса-Брандта. Эти миномёты стоили в три раза дешевле полевых орудий похожего калибра. Их могли переносить в разобранном виде, что в условиях полного бездорожья оказалось очень эффективным делом. По количеству артиллерийских орудий армия Парагвая не отставала от армии Боливии. У каждой из сторон имелось по 122 артиллерийских ствола. Однако артиллерийские системы, закупленные Парагваем незадолго до войны, не имели механизированной тяги, средств связи и наблюдения. В ходе войны связь между батареями пришлось поддерживать с помощью конных вестовых, передававших устные команды и сообщения.

К началу 30-х годов в Парагвае сложилась крупная жизнеспособная русская колония. Эмигранты работали преподавателями, врачами, инженерами, агрономами. Их жизнь начала налаживаться, но тут вновь на горизонте замаячила война. С началом военных действий власти Парагвая предложили русским офицерам-эмигрантам принять парагвайское гражданство и поступить на военную службу. И три тысячи русских добровольцев, считавших эту страну маленьким очагом своей новой Родины, вступили в ряды армии Парагвая. Как отмечал тот же Горчаков: «Парагвай сделал ставку на русских белогвардейцев-эмигрантов – они были неприхотливы, бездомны и бедны. Парагвай же готов был предложить им не только офицерские должности, но и гражданство». По разным данным, в рядах вооруженных сил Парагвая в качестве добровольцев воевало от 70 до 100 русских офицеров, причем двое из них – Иван Тимофеевич Беляев и Николай Францевич Эрн – в генеральских чинах. Восемь человек (в том числе Николай Петрович Керманов, Анатолий Николаевич Флейшер и Сергей Францевич Эрн) были полковниками, четыре – подполковниками, тринадцать – майорами и двадцать три – капитанами».

Так, в самом центре Южной Америки, в её малообитаемом и труднодоступном сердце, спустя через 14 лет после окончания Первой Мировой войны по разные линии фронта вновь оказались вчерашние враги – офицеры германской и русской армий.

* * *

В начальный период войны боевые действия сводились к осаде (с переменным успехом) боливийцами парагвайских фортов и к боевым столкновениям в джунглях. План генерала Кундта по выходу к городу Консепсьону оказался невыполненным. Отлично изучивший местность генерал Беляев предвидел подобные действия своего противника и хорошо подготовил к обороне расположенный на направлении главного удара боливийцев форт «Нанава».