Бригада с запада - Александр Александрович Тамоников

Кальченко свои знакомые, можно даже сказать — приятели. В основном, конечно, из тех, кого он снабжал водкой. Конечно же, все они слышали, что где-то там, за стенами лагеря, строится какая-то грандиозная железная дорога. Об этом много писалось в газетах и говорилось по радио, а зэки слушали радио и читали газеты. С недавней поры в лагере стали распространяться слухи о том, что всякий желающий заключенный, в принципе, может поучаствовать в строительстве дороги, и в качестве вознаграждения за ударный труд заключенным будет дарована амнистия.

Попасть под амнистию было желанной мечтой большинства заключенных. И потому многие из них любыми способами пытались попасть в желанные списки строителей магистрали, потому что не всякий заключенный мог быть зачислен в этот самый список. Колония-то была строгого режима, а в ней, как известно, содержатся весьма опасные и сомнительные личности. Именно эти личности и искали возможность выбраться за пределы колонии под видом строителей магистрали. Для чего? Тут можно было лишь догадываться. Может, чтобы и впрямь получить амнистию, а может, и для каких-то других целей. Например, чтобы таким способом совершить побег.

Так вот этих-то зэков-приятелей Кальченко и вознамерился включить в список стройотряда. Тем более что некоторые из них и сами намекали прапорщику — а нельзя ли нам как-нибудь пристроиться работать на БАМ? Ты уж, друг Кальченко, подумай на этот счет, подсуетись, а уж мы в долгу не останемся. До поры до времени Кальченко отмахивался от таких просьб: зачем ему надо хлопотать насчет каких-то зэков? Да и подозрительно это выглядело бы, если бы он и вправду вздумал хлопотать. «А что это ты лезешь не в свое дело?» — мог бы спросить его тот же начальник лагеря Торгованов. И что бы Кальченко ему ответил? И промолчать в ответ на такой вопрос также было нельзя. Вот и выкручивайся, как знаешь. А в двусмысленное положение Кальченко попадать никак нельзя — хотя бы потому, что он никакой не Кальченко… Нет уж, лучше не затевать с зэками никаких разговоров на эту тему! Целее будешь — в самом прямом смысле этого понятия!

Но все поменялось, когда к Кальченко явился посланец от дяди Севы. Тут уж хочешь или не хочешь, а пришлось-таки по собственной инициативе затевать разговор с зэками. Ведь не пойдет же Кальченко самолично поджигать этот поселок! Во-первых, сам он с таким опасным делом не справится, а во-вторых, даже если он и справился бы, то все равно не пошел бы. Зачем ему такие риски? У него впереди безбедная жизнь у теплого моря. С такими-то деньгами, которые он получил от дяди Севы — да рисковать! Нет уж, пускай поселок поджигают зэки. Им-то что? Они ребята рисковые. Подожгли — и только их и видели. Конечно, придется им за это заплатить, куда деваться? Иначе они ни за что не согласятся. А вот за деньги — пожалуй что и согласятся. Деньги всегда нужны. Особенно когда ты беглый зэк. Далеко ли можно убежать без денег?

* * *

На эту-то тему и состоялся у Кальченко разговор с зэками. Точнее сказать, с одним зэком. Все его в лагере звали Ракетой, и среди заключенных он имел немалый авторитет. С несколькими заключенными одновременно Кальченко на такие темы говорить не хотел. Как знать, кто может быть среди них? Может, чей-нибудь осведомитель. Например, начальника лагеря или лагерного кума. Нет уж, на такие темы лучше говорить с кем-то одним.

И такой разговор состоялся. Как контролер Кальченко имел беспрепятственный доступ в зону. И вот однажды утром, сразу после развода на работы, Кальченко подошел к Ракете и шепнул ему:

— Через полчаса будь у себя в шхере. Надо поговорить…

Ракета работал в лагере, за пределы зоны его не выпускали. Внутри колонии имелась небольшая фабрика по пошиву спецодежды, там-то и трудился Ракета в качестве бригадира. Как бригадиру ему полагалась отдельная каморка — на лагерном наречии «шхера». Там-то Кальченко и вознамерился побеседовать с Ракетой.

Через полчаса они встретились в шхере.

— Ну? — спросил Ракета у Кальченко.

— Помнится, ты очень хотел строить железную дорогу, — начал Кальченко издалека.

— Ну, хотел, — подчеркнуто сквозь зубы произнес Ракета. — И что?

— Не перехотел? — спросил Кальченко как можно беспечнее.

— Хотел, перехотел, опять захотел, — скривился Ракета. — Ты к чему это клонишь?

— Я могу помочь, — сказал Кальченко.

— Помочь чем? — уточнил Ракета.

— Попасть тебе в список строителей, — пояснил Кальченко. — Тебе и еще девятерым. Любым, кого ты сам выберешь.

На это Ракета ответил не сразу. В самом деле Кальченко произнес такие слова, на которые сразу давать ответ было бы неправильно. Тут прежде надо было подумать.

— И как же ты поможешь? — наконец спросил Ракета. — Какими такими способами?

— Ну, это уж мое дело, — ответил Кальченко. — Сказал, помогу, значит, помогу. Дело за тобой.

И опять Ракета долго молчал.

— А что это ты вдруг так расстарался? — наконец спросил Ракета. — Мне припоминается другое… Раньше я тебе на это намекал, а ты лишь отмахивался. Говорил, что, кроме водки, тебе ничто не интересно. А тут вдруг предлагаешь? Так что не темни. Какой тебе в том интерес?

— А интерес мой такой, — сказал Кальченко. — Я сделаю так, что ты окажешься за пределами зоны. На законных основаниях! И с тобой девять твоих корешей. То есть почти на свободе. А дальше ты уж думай сам. Хочешь — строй дорогу, а хочешь… А взамен ты и твои кореша должны оказать мне одну услугу. Не задаром, а за деньги. За хорошие деньги.

— Что-то я тебя не пойму, — сказал на это Ракета. — Кто кому должен платить — ты нам или мы тебе?

— Я вам, — сказал Кальченко.

— Вот оно как, — насмешливо протянул Ракета. — Значит, ты — нам… И за что же?

— Я же сказал — за услугу.

— И что же это за услуга?

— Ничего особенного, — неопределенно произнес Кальченко. — Для таких ловких ребят, как ты сам и твои дружки, — это сущий пустяк.

— Выкладывай карты на стол, — сказал Ракета, не сводя с Кальченко глаз. — И не прячь туза в рукаве. Иначе разговора не будет.

— Выкладываю, — сказал на это Кальченко. — Дело вот в чем. Вы оказываетесь за пределами зоны не для того, чтобы махать кайлом, а чтобы отправиться в поход. — Походом на языке зоны назывался побег из лагеря. — Но по пути вы должны завернуть в один поселочек. Он недалеко, в пятидесяти километрах отсюда. Называется Светлый. Вы должны поджечь этот поселок. Как говорится, со всех четырех углов. За это я плачу вам деньги. Половину