Полоний на завтрак Шпионские тайны XX века - Борис Вадимович Соколов

германских военнослужащих ФРГ. Здесь 3,1 млн. человек — это люди, бесспорно погибшие на фронте или умершие в плену. О них есть данные донесений или свидетельства очевидцев. 2,2 млн. же — это число военнослужащих, о судьбе которых на момент поступления запроса в 50-е и 60-е годы нельзя было достоверно установить, что они были живы (с. 192–200). Однако часть этих военнослужащих, особенно из числа раненых и инвалидов, вполне могла умереть уже после войны от естественных причин, а другая, особенно из числа проживавших в ГДР или Австрии, могла быть не разыскана по причине смены места жительства или эмиграции в другие страны. Можно допустить, что таких могло быть до половины из 2,2 млн. неразысканных. В этом случае можно признать наиболее точной оценку генерала Б. Мюллера-Гиллебранда, отвечавшего за учет личного состава в вермахте, числа жертв германских вооруженных сил в 4 млн. человек, сделанную еще в 1969 году. Проверить же судьбу 2,2 млн. не разысканных хотя бы на основе выборки в несколько сот карточек вряд ли возможно. В свое время их судьбу не смогла установить служба розыска, еще меньше шансов сделать это исследователям несколько десятилетий спустя.

Неслучайно почти весь дополнительный прирост потерь Оверманнс вынужден был отнести на последние месяцы войны, поскольку подсчет безвозвратных потерь вплоть до конца 1944 года в вермахте был достаточно полным. Это доказывает следующий пример. С июня 1941 года по ноябрь 1944 года германские сухопутные силы потеряли на Востоке 2 417 тыс. погибших и пропавших без вести, в том числе 65,2 тыс. офицеров, что дает соотношение солдат к офицерам 36,07:1. Столь высокая величина этого показателя говорит о высокой точности учета, так как офицеров считали точнее, чем рядовых, тем более, что он близок к соотношению солдат и офицеров в личном составе действующей сухопутной армии. Там офицеров было 81 314 из 2 741 064, что дает соотношение 32,71:1 (уменьшение показателя происходит, очевидно, за счет большей доли офицеров в высших штабах).

Дополнительные смерти, которые увеличивают общие потери армии почти на 1,3 млн. человек, Овермане относит во многом за счет избиения пленных в последние месяцы войны, главным образом на Восточном фронте, но также и западными союзниками, а также, возможно, за счет более высокой, чем считалось ранее, смертности германских пленных в лагерях. Скорее всего, повторим, его оценки завышены, и реальные цифры потерь вермахта лежат где-то посредине между 3,1 и 5,3 млн. погибших. Но, во всяком случае, эти пределы для безвозвратных потерь вермахта можно считать установленными достаточно точно, в отличие от потерь Красной Армии, где точность оценок гораздо ниже.

Увеличение объема германских потерь призвано привлечь внимание к Германии и немцам как к жертвам войны, тогда как ранее Германия воспринималась и в ней самой, и в других странах Европы прежде всего как агрессор во Второй мировой войне. В связи с этим президент ФРГ Хорст Келлер, выступая 8 мая 2005 года по случаю 60-летнего юбилея окончания войны, подчеркнул: «Мы скорбим обо всех жертвах Германии — о жертвах насилия, исходившего из Германии, и о жертвах ответного насилия, настигшего Германию. Мы скорбим обо всех жертвах, потому что мы хотим быть справедливыми ко всем народам, и к нашему народу тоже». Одновременно не стоит закрывать глаза на то, что данные о преступлениях против немцев активно эксплуатируются праворадикальными силами и в Германии, и в других странах Европы, не исключая Россию. Разница только в том, что в Европе эти обвинения имеют как антисоветскую (антироссийскую), так и антиамериканскую направленность, а у нас в стране — только антиамериканскую.

В том же контексте воспринимается и работа Бивора, в которой упор сделан на страдания немцев в последние месяцы войны, когда она уже полыхала на немецкой территории. На самом деле Бивор рисует советские войска отнюдь не только одной черной краской. Скорее картина здесь черно-белая. Советские солдаты и офицеры предстают в книге и как насильники, и как освободители. А немцы в книге — это прежде всего жертвы Гитлера, и лишь потом уже — жертвы Сталина. Нужно отдать должное, что Бивор не скрывает неприглядных деяний западных союзников, вроде бомбардировки Дрездена, равно как и нацистских преступлений. Английский историк оказался способен подняться над стереотипами, сложившимися еще в военное время, и написать книгу, проникнутую сочувствием к прежним противникам. Он в первую очередь стремится воссоздать «историю повседневности» и показывает последние месяцы войны в Европе через призму восприятия ее рядовых участников, используя письма, дневники, мемуары и собственные интервью с участниками событий. Среди источников — дневник Василия Гроссмана, о пребывании которого в Германии во фронтовых куплетах пелось: «Средь убийств и насилий едет Гроссман Василий, только он не везет ничего». Картина получается глубоко трагическая. Книга вполне отражает как сильные, так и слабые стороны подобного метода. С одной стороны, Бивору удается показать «человеческое измерение» войны. Но, с другой стороны, разделы, посвященные общему военно-стратегическому и политическому положению, получились слишком фрагментарными, эклектичны-ми, не создающими целостной картины. Порой автор некритично использует советские опубликованные мемуары и официальные публикации последних десятилетий, в частности, о величине потерь Красной Армии, беря на веру цифру о девяти миллионах погибших красноармейцев (реальное число примерно втрое больше). Немецкие же жертвы британский историк, как представляется, склонен преувеличивать. Бивор подозревает, что насилию подверглись едва ли не все женщины в Германии в возрасте от 10 до 80 лет. Так, количество немецких женщин, изнасилованных красноармейцами, в 2 млн. В книге приведены данные городских больниц, согласно которым, только в Берлине насилию подверглись от 95 до 130 тыс. женщин и что до 10 % изнасилованных впоследствии покончили с собой. Основываясь на фразе одного врача, Бивор утверждает, что всего после войны в Германии родилось два миллиона детей в результате насилий, совершенных советскими солдатами и что вследствие изнасилований в 1945–1948 годах до 6 миллионов немок сделали нелегальные аборты. Эти цифры, снабженные ссылками «один доктор сказал», проверить невозможно и они выглядят сильно преувеличенными. Все советские войска в Европе, с учетом убитых и раненых, насчитывали 9—10 млн. человек, из них не более 5–6 млн. — на германских землях. Сам Бивор подчеркивает, что многие женщины были изнасилованы многократно — по 10–15 и более раз. В то же время, в изнасилованиях участвовали далеко не все военнослужащие, и очень сомнительно, что почти половина всех военнослужащих, прошедших через Германию, насиловали немецких женщин, как ранее они насиловали полек, а их соседи — женщин Венгрии, Румынии, Югославии, Австрии, Чехословакии… Хотя не вызывает никаких сомнений, в том числе из данных, приводимых Бивором, что число убийств и изнасилований, совершенных Красной Армией, на порядок больше, чем