Сталинградская битва - Андрей Васильевич Сульдин

бы мы не выдержали натиска, пока он предоставлял Гитлеру так много ценных материалов, времени и помощи».

Не тогда ли родилась легенда о том, что мудрый Сталин знал: война с Германией неизбежна, но поскольку СССР к ней не готов, он всеми способами старался отодвинуть ее начало? Однако это не соответствует реальным событиям и решениям Сталина. В частности, Криппс доставил предупреждение Черчилля о том, что немцы вот-вот нападут (предупреждение это основывалось на данных британской разведки), с опозданием потому, что его, несмотря на многочисленные запросы, нарком иностранных дел Молотов просто не принимал. А когда Сталин наконец ознакомился с предупреждением Черчилля, то прямо сказал, что это – провокация и цель этой телеграммы – столкнуть СССР с Германией, мечта коварных англичан. Точно такая же реакция у него была и на все другие многочисленные предупреждения о близкой и неизбежной войне: он не верил ни сообщениям советской разведки, ни немцам-перебежчикам, ни сигналам от иностранных коммунистов. Даже на рассвете 22 июня 1941 года, когда немцы уже перешли границу и бомбили Минск, Киев, – и тогда он не поверил, что война уже началась: в течение двух суток на фронт шли директивы «не поддаваться на провокации».

15 августа

Немецкие войска вышли на ближние подступы к Сталинграду. Гитлеровские войска находились в 60–70 километрах от города на западе и в 20–30 километрах на юге. Соотношение сил было все еще в пользу противника: в артиллерии и авиации враг превосходил советские войска в 2, а в танках – в 4 раза. И Сталин, и все военачальники знали, что вскоре здесь будет поле боя. Однако Сталин отверг многократные просьбы А. Еременко, Н. Хрущева, А. Чуянова о вывозе из Сталинграда населения и заводов. Рабочие должны были производить боевую технику и боеприпасы под бомбами и огнем противника. Оружие, техника ценились выше человеческой жизни.

С этого дня по начало февраля 1943 года в интересах Сталинградского и Донского фронтов действовала 1-я авиационная дивизия дальнего действия (В. Е. Нестерцев). Части дивизии с оперативных аэродромов Эльтон и Балашов наносили бомбовые удары по скоплениям войск и боевой техники противника на переднем крае, железнодорожных узлах и в населенных пунктах Абганерово, Суровикино, Воропоново, Обливское, Уваровка, Городище.

После двухдневного марша в район станицы Клетской (северо-западнее Сталинграда) прибыла 38-я гвардейская стрелковая дивизия (генерал-майор А. А. Онуфриев) и с марша вступила в бой.

На Сталинградский фронт прибыла 41-я гвардейская стрелковая дивизия (генерал-майор Н. П. Иванов). С 18 августа вела бои по удержанию населенного пункта Ново-Григорьевский и Сиротинского плацдарма на правом берегу р. Дон.

В Москве представители британского Генштаба встретились с Ворошиловым и Молотовым. Хотя обсуждение плана дальнейших совместных действий прошло мирно, но англичане вынесли уверенность, что Ворошилов и Шапошников вели переговоры согласно строгим инструкциям. Так, начальник Генштаба Великобритании попросил подробно сообщить ему о положении на Кавказе, на что Ворошилов ответил, что он не уполномочен говорить на эту тему. Англичане понимали, что СССР находится в очень сложной и опасной ситуации, и игнорировали резкости в адрес союзников, но не понимали, почему, коли представилась такая возможность, нельзя обсудить некоторые военные вопросы, напрямую касающиеся и англичан. Смысл всех высказываний Ворошилова сводился к одному: второй фронт – сейчас.

Черчилль, которому предстояло вылететь из Москвы 16 августа на рассвете, в 7 часов вечера 15 августа приехал в Кремль с прощальным визитом. После часовой беседы Черчилль поднялся и начал прощаться. «Сталин вдруг, казалось, пришел в замешательство, – вспоминал Черчилль, – и сказал особенно сердечным тоном, каким он еще не говорил со мной: «Вы уезжаете на рассвете. Почему бы вам не отправиться ко мне домой и не выпить немного?» Я сказал, что в принципе я всегда за такую политику». Сталин привел Черчилля в свою кремлевскую квартиру, вскоре туда прибыл Молотов. Беседа за столом, уставленным всевозможными блюдами и бутылками превосходного вина, шла непринужденная. Черчилль даже решил пошутить и спросил Сталина, известно ли тому, что задержку на обратном пути из США Молотов списал на неполадки с самолетом, а на самом деле она была преднамеренной. Молотов напрягся. Но Сталин весело подыграл Черчиллю: «Он оправился в Чикаго, где живут другие гангстеры».

Во время этого непринужденного ужина, затянувшегося почти до трех утра, Черчилль задал Сталину вопрос: «Скажите мне, на вас лично также тяжело сказываются тяготы этой войны, как проведение политики коллективизации?» Эта тема, по словам Черчилля, “оживила” маршала. «Ну, нет, – сказал он, – политика коллективизации была страшной борьбой». – «Я так и думал, что вы считаете ее тяжелой, – сказал я, – ведь вы имели дело не с несколькими десятками тысяч аристократов или крупных помещиков, а с миллионами маленьких людей». – «С десятью миллионами, – сказал он, подняв руки. – Это было что-то страшное, это длилось 4 года, но для того, чтобы избавиться от периодических голодовок, России было необходимо пахать землю тракторами. Когда мы давали трактора крестьянам, то они приходили в негодность через несколько месяцев. Только колхозы, имеющие мастерские, могут обращаться с тракторами. Мы всеми силами старались объяснить это крестьянам. Но с ними было бесполезно спорить. После того, как вы изложите все крестьянину, он говорит вам, что он должен пойти домой и посоветоваться с женой, посоветоваться со всем подпаском… Обсудив с ними это дело, он всегда отвечает, что не хочет коллективизации и лучше обойдется без тракторов…» – «Что же произошло?» – спросил я. «Многие из них согласились пойти с нами, – ответил он. – Некоторым из них дали землю для индивидуальной обработки в Томской области. Или в Иркутской, или еще дальше на север, но основная часть их была весьма непопулярна, и они были уничтожены своими батраками». Помню, какое сильное впечатление на меня в то время произвело сообщение о том, что миллионы мужчин и женщин уничтожаются или навсегда переселяются. Я не повторил афоризм Берка: «Если я не могу провести реформ без несправедливости, то не надо мне реформ». В условиях, когда вокруг нас свирепствовала мировая война, казалось бесполезным морализировать вслух».

Между прочим, факт гибели 10 миллионов крестьян в СССР при проведении коллективизации вошел в одно из первых изданий «Книги рекордов Гиннесса». Не за это ли ее в Советском Союзе называли «низкопробным бульварным изданием»?

16 августа

На Сталинградское направление передана 37-я гвардейская дивизия (генерал-майор В. Г. Желудев).

Начато строительство оборонительного рубежа Даниловка – Кувшинов – Костарево до р. Волга.

Черчилль после переговоров со Сталиным вылетел из Москвы. Он писал: «Мне кажется, я установил личные взаимоотношения, которые будут полезны… Он предпочел иметь грузовики, а не танки, которых он