Рафаил Мельников - "Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

Простота или дремучее невежество – в равной мере эти добродетели украшали министра. Тем же реликтом экономии остался Управляющий в своей итоговой резолюции, родившейся, очевидно, после прочтения взбудоражившей все министерство статьи. Представленная в документах РГА ВМФ в писарской расшифровке она гласила: "Что сделано Т. Комитетом по отчету адмирала Мессера, сделаны ли какие распоряжения об исправлении замеченных на судах недостатков. Сделано ли распоряжение об испытании водонепроницаемости на судне типа "Полтава", а равно и на "Храбром".

Для большей самостоятельности строителя корабля Тех. Комитету следует выработать положение о строителях. Прошу командира C-Пб порта прочитать статью Токаревского, в ней все-таки есть доля правды относительно качества рабочих в порту, следует всеми мерами стремиться удерживать хороших мастеровых, не жалея для этого денег. Это все окупится". Резолюция датирована 10 июля 1898 г.

Все это время со ссылкой на генерал-адмирала не прекращались запросы ко всем причастным по должности и адресованию отчета адмирала Мессера о том, как мог такой секретный документ попасть в частные руки, сделаться достоянием печати. Особенно под большим подозрением оказались сам адмирал Мессер и много упоминавшийся в статье начальник Балтийского завода С.К. Ратник. Но оба, как и все другие, отвечали, что с автором статьи незнакомы и отчета ни лично, ни через других лиц ему не передавали. Тайна, однако, разрешилась просто: секретные документы, при весьма примитивной системе их учета и хранения, с легкостью могли остаться на руках какого-либо из чиновников, причастных к делам, или при их типографском размножении. А.Н. Крылов приводит пример доходов чиновника из типографии Морского министерства, находившего средства разъезжать на вышколенном рысаке. "Посредники" в деле с экзотическими крейсерами также отмечали факты утечки информации: "все нескромности идут из Петербурга…"

Но на этот раз утечка бюрократической тайны оказалась для флота полезной: она принудила верхушку Морского министерства обратить внимание на непорядки в кораблестроении. Это период, исключительно был насыщен следовавшими друг за другим событиями и инициативами. Действительно, в 1896 г. состоялось первое признание миром успехов отечественной кораблестроительной науки. 3 марта 1896 г. преподаватель Морской академии штабс-капитан А.Н. Крылов в академическом обществе корабельных инженеров делает доклад о предложенной им теории килевой качки. 1897 г.: сообщение об этой теории во французском обществе корабельных инженеров сделал Д. Бертен (1840-1924), известный конструктор кораблей, автор системы броневой защиты, примененной на броненосце типа "Цесаревич". В 1899 г. за свою теорию А.Н. Крылов был награжден золотой медалью английского общества корабельных инженеров. В те же годы он сделал ряд докладов о проблемах кораблестроения и по кораблестроительному образованию.

А.Н. Крылов выступает в Императорском русском техническом обществе. При его поддержке в Морской академии в 1896 г. вводится читаемый И.Г. Бубновым курс "Проектирования судов и обзор усовершенствования в кораблестроении". Вслед за катастрофой "Гангута", отчетом адмирала В.П. Мессера, статьей И.Ф. Лихачева, напоминавших о назревших проблемах флота и судостроения, состоялось принятие новой судостроительной программы 1898 г. и прогрессивных, опережающих свое время правил испытания водонепроницаемости переборок. Введение правил было обусловлено совершившимся тогда же (по журналу МТК № 10, от 29 января 1897 г.) отказом сначала на броненосце "Пересвет" от применения в водоотливной системе проходившей через весь корпус центральной магистральной трубы и переходом на автономное расположение водоотливных насосов, каждый в своем водонепроницаемом отсеке.

Следом является статья А.М. Токаревского, и за ней – инициатива Н.Е. Кутейникова в мае 1898 г. с обоснованием необходимости организации в России Политехнического института. А.Н. Крылов в своих воспоминаниях подробно рассказывал о том, как он, собрав сведения о высшем техническом училище в Берлине и подробно с ним познакомившись, подготовил материалы для доклада Н.Е. Кутейникова (бюрократия, правда, не спешила, и только в 1902 г. состоялось открытие в Петербурге Политехнического института, имевшего в своем составе Кораблестроительное отделение – прообраз Ленинградского Кораблестроительного института). Огромный интеллектуальный потенциал, накопленный всеми этими событиями, и тревожной звон вечевого колокола, которым стала публикация статьи А.М. Токаревского, побуждали власти к действию. И, отвечая на резолюцию П.П. Тыртова, председатель МТК вице-адмирал И.М. Диков 17 сентября 1892 г. представил свой доклад по проблеме.

Доклад не содержал ссылок на статью А.М. Токаревского и отчет адмирала В.П. Мессера, но фактически оказался их подтверждением и развитием. При должной поддержке властей доклад мог бы стать поворотным этапом в развитии кораблестроения и флота. Но, как часто бывает, слава и бесславие нередко следуют друг за другом. И как когда-то за сдачей туркам 11 мая 1829 г. у Босфора фрегата "Рафаил" – уже 14 мая того же года произошел героический бой брига "Меркурий", так за торжеством отечественной науки (доклад А.Н. Крылова) явились тревожные предостережения адмиралов И.Ф. Лихачева и В.П. Мессера.

И.М. Диков в своем докладе ни словом не обмолвился ни об одном из неоднократно называвшихся в нашей работе организационных и особенно проектноконструкторских (выбор перспективного типа броненосца) изъянов ведомства. Молчанием обошел он и названные в статье постоянные – иногда на месяцы и годы-задержки МТК с ответами на оперативные вопросы строителей. В то же время он признавал "крайне неудовлетворительное состояние надлежащего военного кораблестроения", на которое справедливо, по его мнению, указывают специалисты. Причины этого явления адмирал объяснял чисто по-бюрократически и половину всей вины возлагал на недостаточность "широты технического образования корабельных инженеров, обособленных совершенно от машиностроения, что отражается на составлении проектов новых судов". Совершенно не считаясь со всем тоном и содержанием статьи А.М. Токаревского, адмирал с легкостью обвинил в некомпетентности весь инженерный корпус флота.

Но переубедить твердолобого Управляющего Морским министерством не удалось. Непроходимо зомбированный на "экономии", он все предложения председателя МТК укрощал замечаниями о необходимости действовать "при существующих средствах". Отверг адмирал даже вовсе, казалось бы, не требующее расходов предложение И.М. Дикова для повышения престижа и ответственности строителя корабля предусмотреть его право представляться императору при назначении на должность и при высочайшем смотре построенного корабля (наравне с главным корабельным инженером и главным инспектором кораблестроения). Не стесняясь своего цинизма, старый бюрократ начертал по этому поводу: "не думаю, чтоб от этого суда строились лучше".

Не счел он доказательной и обширную мотивировку И.М. Дикова о "нерациональной", по его мнению, организации казенного судостроения в портах. Явно перекликавшееся с выводами отчета В.П. Мессера и статьи А.М. Токаревского, это мнение председателя МТК, бесспорно, составляло подвиг гражданского мужества. Ведь в нем подвергалось сомнению одно из главных изобретений бюрократии периода александровской реакции – "Наказ по управлению морским ведомством, высочайше утвержденный 18 августа 1888 г". Наказом отменялась ранее сложившаяся и, казалось бы, вполне себя оправдавшая организация казенного судостроения с поставленным во главе его портовым инспектором кораблестроительных работ. Непосредственно подчинявшийся главному командиру порта, он руководил всем судостроением и был свободен от вмешательства всех портовых инстанций. Бюрократия сочла такой либерализм непорядком и, создав промежуточную структуру капитана порта, подчинила ему кораблестроение. Им теперь заведовал не ответственный и самостоятельный инспектор кораблестроительных работ, а состоявший в числе помощников капитана порта портовый корабельный инженер.

Вред этой нелепой и никому, кроме бюрократии, ненужной централизации предвидели многие, но их мнение услышано не было. В результате получилось, что "портовые техники, являясь второстепенными лицами в порту и не распоряжаясь самостоятельно своим делом, не могут за него отвечать". "В сущности, – добавил И.М. Диков, – следовательно, никто не отвечает, так как техник скрывается за ответственностью главного распорядителя работ капитана порта, который тоже не обеспечивает – не в силу закона, а потому, что он не имеет физической возможности все знать, все видеть и за всем следить". Исправить дело можно было лишь восстановив права и престиж строителя корабля (о чем уже сказано) и главного корабельного инженера порта. Предвосхищая созданную позже структуру "Нового судостроения", И.М. Диков предлагал в руках главного корабельного инженера сосредоточить постройку кораблей (вместе со строителем), и выведенный из подчинения командира порта, он должен иметь равный с ним статус в качестве помощника главного командира порта по кораблестроению.