Измена командармов - Андрей Владиславович Ганин

расстрельный приговор был вынесен Президиумом полномочного представительства ВЧК по Сибири 17 июля 1920 г. Приговор приведен в исполнение на следующий день в Омске. Вдова Богословского осталась жить в Красноярске.

В заключении прокуратуры Омской области от 29 декабря 1991 г. отмечено, что приговорен он был «за то, что, находясь на службе у белых в должности начальника штаба Сибирской армии, в подчинении его находилась и контрразведка. Активно воздействовал на поднятие боеспособности армии. Из материалов дела усматривается, что Богословский, являясь командующим 3-й советской армии, в 1918 г. бежал к чехам, прибыв в г. Омск, он был назначен начальником штаба Сибирской армии, что признал и сам привлеченный»[930]. На следующий день после приговора Богословского расстреляли в омской тюрьме.

До сих пор считалось, что Богословский, как и многие другие участники Белого движения, реабилитирован, однако это не так. Наоборот, согласно тому же заключению Богословский признан не подлежащим реабилитации[931].

Попытка автора ознакомиться с делом Богословского в 2019 г. привела к отказу в связи с нереабилитацией. Отказ сопровождался новыми мотивировками. В ответе прокуратуры Омской области отмечалось, что Богословский «обвинялся в том, что, являясь противником РСФСР, оставил Красную армию и перебежал к чехам, где добровольно вступил в ряды белой армии, и сразу же как кадровый офицер был направлен на восток в карательную экспедицию для очистки железнодорожного пути от красных войск. Впоследствии был назначен начальником штаба Сибирской армии, где руководил всеми контрразведывательными органами, чем приносил крайний вред и ущерб Рабоче-крестьянской власти (РСФСР)»[932].

Отказ в реабилитации мотивировался тем, что генералом «принимались решения, направленные на поддержку и существование сформированного Колчаком А.В. политического режима, характеризовавшегося массовыми репрессиями, истреблением мирного населения, свержением действующих легитимных органов власти, т. е. связанные с совершением преступлений против мира, человечности, правосудия и государства»[933].

Это говорилось отнюдь не о фигурантах Нюрнбергского процесса, как можно было бы подумать при упоминании преступлений против мира и человечности, а об офицерах русской армии (Богословский и вовсе был штабистом). Такое обвинение, по существу, бросает тень на все патриотическое офицерство, пошедшее в Белое движение. Репрессивные формулировки эпохи Гражданской войны в настоящее время выглядят анахронизмом. Напомню, что в России на государственном уровне отданы воинские почести лидерам белых, в Москве перезахоронены останки генералов Н.С. Батюшина, А.И. Деникина иВ.О.Каппеля.

При этом сослуживцы Богословского, имевшие схожий послужной список, реабилитированы и с их документами можно знакомиться. Например, дезертировавший летом 1918 г. из Красной армии Виктор Иванович Оберюхтин в конце 1919 г. на три дня стал временным главнокомандующим армиями Восточного фронта белых, а позднее, как и Богословский, сдался красным. В.И. Оберюхтин прошел через арест, но расстрела избежал, освободился и поступил на службу в Красную армию, где блестяще себя зарекомендовал. Его реабилитировали по этому делу в декабре 1991 г. По иронии истории, в тот же день, когда отказали в реабилитации его товарищу по службе Богословскому. И это несмотря на то, что Оберюхтин в 1919 г. подписал приказ о расстреле партизан на месте без суда и заложников через каждого десятого, а также об уничтожении населенных пунктов в случаях массового сопротивления (данных о том, применялся ли суровый приказ на деле, у нас нет)[934]. В 1938 г. Оберюхтина арестовали. Среди обвинений было и такое: «Вел активную карательную линию против войск Красной армии»[935]. В июне 1940 г. бывший колчаковский генерал получил восемь лет лагерей, считая с момента ареста. В 1946 г. он освободился, а в 1949 г. был повторно арестован и до 1954 г. находился в ссылке в Сибири. По поводу своих приказов за Гражданскую войну Оберюхтин показал: «Я, как начштаба, сам отдавать приказы не имел права, и такие приказы без указания “командарм приказал” силы не имели. Я лишь приказы скреплял. Все эти приказы и сводки были учтены при разборе моего дела о службе у белых еще в 1920 году ВЧК. За эту вину я понес наказание еще 21 год тому назад»[936]. После нескольких отказов Оберюхтин в 1957 г. был реабилитирован.

Уже в 1920-е гг. белогвардейское прошлое порой воспринималось с оттенком юмора. Например, дело арестованного в феврале 1923 г. генерала А.Т. Антоновича, также служившего с Богословским и Оберюхтиным у красных, а затем у белых и попавшего в плен к красным, было прекращено 30 января 1926 г. Сибирским краевым судом. Мотивировалось такое решение тем, что «преступление носит исторический характер, и Антонович в настоящее время не является социально опасным для советской власти»[937]. Таким образом, уже в 1920-е гг. обвинения за службу у белых утратили актуальность.

Ныне же речь идет о юридическом казусе, когда за одни и те же действия одна сторона конфликта (красные) ни в чем не обвиняется, а другая (белые) — не подлежит реабилитации. Более того, как следует из сравнения дела генерала Богословского с делами его товарищей, генералов Антоновича и Оберюхтина, реабилитированным может оказаться человек с практически идентичной биографией. Такой подход не только не справедлив, но и создает серьезные препятствия объективному и всестороннему изучению истории Гражданской войны.

* * *

Анализируя события, связанные с изменой Богословского, нужно учитывать обстановку в эвакуированной в Екатеринбург Военной академии, где офицер служил в 1918 г. Профессорско-преподавательский состав и значительная часть слушателей академии были настроены антибольшевистски. В академии действовала антибольшевистская подпольная организация. По некоторым данным, с белым подпольем был связан и сам Богословский. В силу этого он не стремился получить командный пост в РККА в канун падения красного Екатеринбурга. Тем более что многие представители академии рассчитывали перейти на сторону противников красных, что в итоге и произошло в два этапа — в конце июля в Екатеринбурге и в начале августа в Казани.

Поскольку Богословскому предстояло покинуть академию и далее действовать на свой страх и риск, он уведомил начальника академии А.И. Андогского о намерении бежать к белым. Насколько можно судить, основным требованием Андогского, как и в других аналогичных случаях, было отведение от академии возможных репрессий за измену ее представителя, что Богословский ему и пообещал.

Богословский вступил в должность и на следующий день бежал к противнику, захватив полученные в штабе армии оперативные данные. Безусловно, в сложившейся обстановке такие действия требовали определенного мужества, поскольку в случае разоблачения участь изменника была бы незавидной. Как боевой офицер Богословский мужеством обладал, но подробности появления нашего героя в белом лагере пока неизвестны.

Измены офицеров, ставших военными специалистами Красной армии, не были редкостью. Но в конечном счете измена Богословского и его сотрудников по штабу 3-й армии не повлекла за собой катастрофы для красных, лишь несколько осложнив