Походы Стефана Батория на Русь. 1580-1582 гг. Осада Пскова - Сергей Николаевич Бирюк

лестница неожиданно обрушилась, и побитые и лишенные поддержки немецкие солдаты попали в плен. Среди них были молодой Вильгельм Кеттлер, сын герцога Курляндского, а также Капер и Рейнхольд Тизенгаузен. Кеттлеру через несколько дней удалось бежать из плена[524].

После первого штурма обстрел монастырских укреплений на некоторое время прекратился, так как кончился порох. При осаде Печерского монастыря были повторены все ошибки, сделанные во время действий у Пскова. Защитники выиграли время, чтобы заделать пролом, а когда 10 ноября из королевского лагеря привезли боеприпасы и несколько новых пушек, осаждающим пришлось начинать все сначала. Вместе с боеприпасами и четырьмя пушками пришло усиление в виде пяти сотен венгров Яна Борнемиссы. За пять дней венгры пробили второй пролом и подкопали стены[525].

14 ноября начался генеральный штурм. Согласно Гейденштейну, венгры «стали разбивать стены с той же стороны, с которой раньше действовали Немцы, но в более низком месте по направлению влево, и уже разрушили некоторую часть стены; тогда Фома Соланд (Thomas, Solandius), собрав отряд из обозной прислуги и польских казаков, стал взлезать по приставленным лестницам на башню, обращенную задом к немецким и венгерским окопам, с целью занять неприятеля; когда они были отбиты, то Немцы снова попытались прорваться чрез пролом в стене, но были отброшены всем множеством неприятелей, обратившихся на них. Такой же исход имело и сделанное Венгерцами нападение, так как те оставались праздными, пока не вернулись Немцы»[526].

Согласно повести «Повести о Печерском монастыре», немцы и венгры, после того, как пробили стену до земли, атаковали через проломы вместе. Добавляя затем подробности о втором приступе, совершенном в этот же день: «…к вратам у храма Святого Николы и взобрались по лестницам на башню перед вратами; и другие железные врата ломали, желая с обеих сторон – всем вместе – войти в монастырь и придумывая (для этого) разные хитрости»[527].

Потери защитников монастыря, понесенные в ходе отражения штурмов 6 и 14 ноября, составили более 40 человек убитыми и ранеными[528].

18 ноября прибыла еще одна партия пороха. Однако последующие штурмы, повторявшиеся до декабря, не принесли результата. Гарнизон, поддерживаемый монахами и собравшимся в монастыре народом, отбил все атаки. Пиотровский в своем дневнике признает мужество защитников: «Борнемисса с венграми и Фаренсбек с немцами не могут никак совладать с Печорским монастырем: было два штурма, и оба несчастны. Пробьют пролом в стене, пойдут на приступ, а там дальше и ни с места. Это удивляет всех: одни говорят, что это святое место, другие – что заколдованное, но во всяком случае подвиги монахов достойны уважения и удивления»[529].

Причиной неудач была сочтена нехватка боеприпасов, из-за чего не удалось проделать в стене широкие проломы. Гейденштейн пишет, что немецкие и венгерские пехотинцы шли на штурм порознь и разновременно, благодаря чему защитники могли сосредотачивать все силы на угрожаемом участке[530].

24 ноября Замойский направил в монастырь послание с требованием сдаться, угрожая, в противном случае, разорить его и осквернить церкви. Защитники ответили: «…готовы умереть за отчину Государя нашего Царя и великого князя и за святые церкви и за закон православной веры нашей христианской. А монастыря королю вашему не отдадим»[531].

Осада была снята около 6 декабря 1581 года, а после увольнения немцев там был оставлен постоянный блокадный отряд под командованием Борнемиссы (около 870 венгерских пехотинцев), находившийся у монастыря до конца Псковского похода, т. е. примерно до 20 января, эффективно прикрывая фуражировки и коммуникации[532].

Блокада Пскова продолжается

1 декабря Стефан Баторий уехал из-под Пскова, что большинство волонтеров и литовцев расценили как прекрасный повод для оставления лагеря, не желая оставаться «в этой Индии»[533]. Пехота расположилась в опустевших королевских квартирах, что позволило ей пережить суровую зиму. Монарх направился в Литву через Ливонию, рассчитывая захватить при этом несколько крепостей, удерживаемых русскими.

Отъезд короля из Пскова был плохо воспринят простыми солдатами. Однако офицеры и политики понимали, что это вынужденная мера. Была надежда, что король сможет организовать доставку продовольствия и даже подкрепления. Однако последнее было нереально. Не было денег на оплату жалованья войскам у Пскова, не говоря уже о новом наборе наемников. Кроме того, в условиях начавшихся мирных переговоров не было необходимости в увеличении армии. Напротив, необходимо было поддерживать в наилучшем состоянии те войска, которые находились на театре военных действий. Это, в свою очередь, требовало поставок продовольствия, теплой одежды и боеприпасов из Речи Посполитой.

Король отдал соответствующие распоряжения о доставке снабжения под Псков еще по пути в Литву. В результате усилий монарха в конце декабря в Великие Луки прибыла первая партия пороха. Дальнейшие партии пороха доставлялись из Польши и из Пруссии, но до Кокенхаузена на ливонской границе они добрались только в середине января 1582 года. Аналогичная ситуация сложилась и с продовольствием. Закупки для армии производились в Ливонии, более крупные партии продовольствия пытались собирать в Риге, но из-за больших расстояний они не могли быть доставлены быстро. В целом действия короля дали бы результат не ранее февраля 1582 года, поэтому они никак не улучшили состояние армии, блокировавшей Псков[534].

У Пскова оставались наемные польские и венгерские отряды и наемники литовского полевого гетмана Кшиштофа Радзивилла «Перуна». Перепись хоругвей польской конницы показала, что они насчитывали 7 тыс. всадников. Столь большое количество удивило командование, которое не надеялось, «чтобы так много осталось людей»[535]. В целом силы Замойского насчитывали чуть более чем 20 тыс. воинов, но, как уже упоминалось, часть из них постоянно отправлялась за продовольствием и фуражом.

После отъезда короля Замойский собрал военный совет, в который вошли радомский кастелян Станислав Тарновский, накловский кастелян Стефан Грудзиньский и несколько наиболее опытных ротмистров: Эрнест Вейхер, Марцин Казановский, Ян Лесновольский, Зигмунд Розен и Станислав Влодек. Большинство командиров ожидали, что после отъезда короля русская армия предпримет какие-то активные действия против польского лагеря.

Больше всего они опасались подхода войск со стороны Новгорода, поэтому поддерживали постоянную связь с хоругвями, находившимися в районе Порхова и Старой Руссы. Кау уже упоминалось раннее, по приказу Замойского в середине декабря 1581 года Спытко Иордан совершил рейд под Великий Новгород, чтобы проверить показания пленных о сосредоточении там крупных русских сил. Как пишет Гейденштейн, отряд Иордана «нагнал сильный страх на передовые посты неприятелей, находившиеся недалеко от стен, на самый город и на всю соседнюю область»[536].

Вести о подходе к Пскову русских войск оказались сильно преувеличенными, и королевские хоругви остались