Распря великая. Московско-галичские войны второй четверти XV века - Владимир Алексеевич Волков

Москву явились 4 «царевича» и 9 князей ордынских[75]. Как полагали И. Б. Греков и Б. Р. Рахимзянов, ссылаясь на авторов восточных хроник, нападение было совершено с целью захватить сыновей Тохтамыша, укрывавшихся тогда в Москве[76]. Рахимзянов отмечает, что в русских источниках нет никаких упоминаний об их пребывании у великого князя, но полагает, что это держалось в строжайшей тайне[77]. Видимо, не в такой уж и строжайшей, если в Орде смогли об этом узнать. Греков же считал, что скрывавшихся тогда на Руси «царевичей» летописцы не указали, потому что один из них – Джелал ад-Дин (Зелени-Салан) – позже стал «злым недругом Москвы», что исключало прямое упоминание о нем, как о «политическом партнере»[78]. А. А. Горский объяснял начало войны другим обстоятельством: Василий I задолжал Орде «выход» (дань) за 13 лет. Эта сумма составила 91 000 рублей[79]. Ю. В. Селезнев обратил внимание еще на одно обстоятельство – пытаясь использовать ордынскую помощь для давления на Литву, московский князь и его советники не признавали ханов-марионеток, от имени которых Едигей правил Улусом Джучи[80].

Рис 7. Татарин-доброхот сообщает Василию Дмитриевичу о намерении Едигея напасть на Москву. Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

Василий I был застигнут врасплох. Едигею удалось его обмануть, заверив, что собранное им большое войско пойдет войной на Литву, что возглавит эту армию номинально правивший Ордой хан-чингизид Булат-Салтан, что тоже оказалось ложью[81]. Когда обман вскрылся, великий князь предпочел действовать от обороны, надеясь на крепкие стены своей столицы. Все окрестные города и волости он оставил на разорение врагу. Были захвачены и разграблены Коломна, Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец и Курмыш[82]. В Софийской летописи упоминаются еще 2 разоренных татарами города – Юрьев и Верея[83]. И. Б. Греков полагает, что татарские «загоны» овладели Можайском и Звенигородом, а также Рязанью – столицей союзного тогда Москве княжества[84]. Разорение государства было страшным. Чтобы пополнить оскудевшую тогда казну, Василий I в следующем 1409 году вынужденно пошел на снижение веса чеканившихся монет[85]. О бедствии, постигшем Московское княжество, свидетельствуют признания летописца: «зла много оучинися всему християнству грех ради наших, вся бо земля пленена бысть, и не избысть месть нигде же, иде же не бысть татарове, и оубыток велик бысть тогда везде, иде же не бысть, но все мегцугце бегаху…»[86]. Земли были разорены до тверского рубежа[87]. Но Москву ордынцы взять не смогли и после трехнедельной безрезультатной осады ушли, получив от городских властей выкуп в 3 тысячи рублей. Надо отметить, что сам Василий Дмитриевич в Москве не остался, уехав в Кострому. Обороной столицы руководил его дядя, Владимир Андреевич Храбрый. Но помешать разграблению и опустошению московских городов и волостей, он, естественно, не мог. Равно как и попытке татар изловить Василия I – когда Едигей узнал о его бегстве, то немедленно отправил в погоню свою избранную тысячу воинов. Но настичь быстро удалявшегося на север великого князя те так и не смогли.

Рис. 8. Нашествие Едигея на Москву.

Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

Ситуация становилась все более тревожной и могла привести к установлению литовского протектората над ослабевшим Московским княжеством. По счастью, Витовту было не до проблем зятя – он оказался втянут в войну с Тевтонским орденом[88]. До Грюнвальдского триумфа Польши и Литвы оставалось еще долгих полтора года. Да и после поражения Ордена Витовту мешали европейские дела, особенно начатый чехами мятеж против императора Сигизмунда Люксембурга[89].

Тем не менее обстановку на литовско-русских рубежах нельзя считать спокойной. Пользуясь уступчивостью Москвы, великий князь литовский Витовт в 1404 году окончательно подчинил себе Смоленск. Та же участь постигла и так называемые верховские княжества: небольшие владения, расположенные в верхнем течении реки Оки. Это были княжества Новосильское, Белёвское, Воротынское, Одоевское, Перемышльское и Мезецкое. Именно в то время владения Витовта достигли на юге Черного моря. В фарватере литовской политики следовали Тверь, а позднее и Рязань.

В числе примечательных событий того времени отметим еще и последний набег на владения поволжских татар (булгарские земли) новгородских ушкуйников. Возглавил поход боярин Анфал, командовавший флотилией из 100 насадов. Новгородцы захватили и разграбили Жукотин, перебив там «много бесермен». Видимо, ушкуйники планировали действовать и дальше, ожидая прибытия подкрепления – 150 кораблей, но татары, объединившись, смогли разгромить флотилию Анфала. Самого боярина, взятого в плен, отправили в Сарай. Там он, по одним сведениям, был казнен, а по другим, спустя некоторое время отпущен. Как полагает А. Г. Бахтин, за выкуп[90].

Возвращаясь к долгой и непростой истории присоединения к Москве Нижнего Новгорода, отметим, что удержать эти территории Василию I оказалось совсем непросто. Землями при первой возможности то и дело овладевали потомки прежних государей. Так, воспользовавшись походом Едигея, в Нижнем засели Данила Борисович и его брат Иван Тугой Лук, сыновья нижегородского и городецкого князя Бориса Константиновича. По образному замечанию Л. В. Черепнина, вели они себя «совсем по-разбойничьи»[91]. По отношению и к «собственному» Нижегородскому уделу, основательно разоренному[92], и к другим русским городам. Особенно в этом плане отличился Данила Борисович, вместе с татарами организовавший набег на Владимир и разоривший его. Как полагал И. Б. Греков, главной целью нападения был захват митрополита Фотия, находившегося тогда в городе[93]. Возможно, чинимые ими бесчинства связаны с неудачей этого замысла. Фотий уже покинул Владимир, а нагнать его также не удалось.

По словам автора Симеоновской летописи, в набеге участвовал в общем-то небольшой отряд налетчиков (150 русских дружинников и 150 татар «царевича» Талыша), которым командовал боярин Семен Карамышев. Он «приидоша…лесом безвестно» и смог беспрепятственно разграбить древний город. Сказались не только внезапность нападения, но и плачевное состояние укреплений Владимира и отсутствие наместника Юрия Васильевича Щеки. Нападавшие ударили в полдень, когда большинство горожан по старорусскому обычаю спали. Сначала они захватили городское стадо, пасшееся за Клязьмой, а потом ворвались во Владимир. Были ограблены все церкви, в том числе и Успенский собор и «град весь и люди поплениша, иных изсекоша, огнем град запалиша и много множество богатства, злата и сребра вземше, отъидоша… а денги мерками делиша межи собою»[94].

Как всегда, в годину бед находилось место и подвигу. И не только ратному. В летописи рассказано о геройском поступке ключаря соборной церкви Святой Богородицы