Российско-японское противостояние на море. Дуэль флотов и разведок. 1875-1922 - Александр Геннадьевич Зорихин

Тем временем, 5 июня 1917 г., японское правительство образовало Исследовательский комитет по вопросам внешней политики (позднее Чрезвычайный комитет по изучению вопросов внешней политики), который непосредственно подчинялся императору и отвечал за «обсуждение и рассмотрение важнейших вопросов, касающихся текущей международной обстановки». В его состав вошли премьер-министр (председатель), министры иностранных и внутренних дел, военный и военно-морской министры, 3 тайных советника и лидеры ведущих парламентских партий. Первое заседание комитета состоялось 18 июня, а рассмотрение вопросов по российской тематике началось со 2 июля[426].

В целом, несмотря на революционные потрясения в России, чехарду с формированиями правительства, ослабление боеспособности её армии и флота, высшее руководство Японии не испытывало сильного беспокойства по поводу взаимоотношений с союзником, так как он продолжал вести войну и заказывать японское вооружение.

Поэтому, когда 7 ноября 1917 г. большевики взяли власть в свои руки, это серьёзно встревожило руководство Японии. Декрет о мире советского правительства от 8 ноября означал выход России из войны, и, хотя он в большей степени касался европейских членов Антанты, которые обоснованно полагали, что данный шаг позволит странам Четверного союза перебросить значительное количество войск с Восточного фронта на Западный, Токио не исключал возможности возникновения угрозы своим азиатским владениям со стороны Германии. Кроме того, декрет фактически отменил все заключённые в 1907–1916 гг. российско-японские соглашения и ломал установившиеся в Китае, Маньчжурии, Монголии и Корее сферы разграничения межгосударственных интересов. Не могла не волновать Японию и судьба свыше 600 000 тонн скопившихся во Владивостоке грузов, а также туманная перспектива оплаты за уже поставленное японское вооружение. Но, пожалуй, наибольшее беспокойство у Токио вызывала судьба почти шеститысячной японской колонии, проживавшей на советском Дальнем Востоке и в Забайкалье: по линии военно-морского атташе в Петрограде в МГШ в конце ноября – первой декаде декабря 1917 г. постоянно шла информация об укреплении позиций «экстремистов» внутри государства, чинимой ими тирании и отсутствии у населения воли и сил к сопротивлению[427].

В середине ноября Генеральный штаб разработал «План отправки войск на российский Дальний Восток для защиты проживающих там японских граждан». Как следовало из его названия, целями плана были «защита проживавших в важнейших районах Северной Маньчжурии и Приморья японских резидентов, а также подготовка к ведению боевых действий, которые потребуются в дальнейшем». Планировалось, в частности, послать в Приморье 1 смешанную бригаду: её главные силы должны были высадиться во Владивостоке, вспомогательные – в Хабаровске и других стратегически важных районах. Ещё 1 смешанной бригаде предстояло захватить Харбин, Цицикар и другие территории в Северной Маньчжурии[428].

Одновременно с армейским свой оперативный план боевых действий против Советской России, предполагавший отправку боевых кораблей во Владивосток, разработал и флот. Командование ВМФ Японии рассчитывало заручиться поддержкой Великобритании, однако, поскольку Лондон не согласился на самостоятельные действия Токио вне коалиции с союзниками по Антанте, данный план (так же как и план армии) лёг в долгий ящик[429].

3 декабря советское правительство начало переговоры о сепаратном мире с Германией. Ровно через две недели в Токио состоялось совещание Исследовательского комитета по вопросам внешней политики, на котором министр иностранных дел Мотоно Итиро высказался за отправку войск в Северную Маньчжурию и на Дальний Восток под предлогом усиливавшегося влияния на эти районы «экстремистов», Германии и Австро-Венгрии. Для детальной проработки вопроса 18 декабря Генштаб представил на рассмотрение МГШ «Оперативный план боевых действий императорской армии против России с учётом складывающейся обстановки», рассчитывая выработать единый документ ввода войск на континент в случае положительного решения правительства и одобрения императора[430].

В тот же день военно-морской министр адмирал Като Томосабуро подписал приказ об отправке во Владивосток сотрудника 3-го отделения МГШ капитана 3-го ранга Икэнака Кэнъити «для ведения военной разведки в России и Китае». По прибытии Икэнака сразу же установил оперативный контакт с нелегальным резидентом Корейской гарнизонной армии капитаном Ёко Нориёси[431]. Первый доклад поступил от него в Токио 23 декабря, и уже через два дня Морской Генштаб подготовил развёрнутую оценку обстановки во Владивостоке, составленную на основе телеграмм Икэнака.

Путём наблюдения и бесед с японскими колонистами, работниками представительства компании «Мицуи буссан» и сотрудниками французского консульства Икэнака, в частности, установил, что крепость находилась в небоеспособном состоянии: командующий Сибирской военной флотилией капитан-лейтенант В.Д. Гнида был отстранён от должности Центральным комитетом моряков; на Владивосток базировались канонерская лодка «Манджур», 11 эсминцев и 3 ледокола, ошвартованные в восточной части порта и занятые подготовкой зимних квартир; 1 эсминец стоял с демонтированной силовой установкой у причальной стенки не действовавшего судоремонтного завода; 1 неисправная подлодка находилась в бухте Диомид; орудия береговой артиллерии и сухопутного фронта были практически полностью выведены; 240-мм мортиры на Эгершельде были повалены на бок; совместная боевая подготовка военнослужащих армии и флота не велась. В докладе также содержалась информация о материально-технических запасах, ледовой обстановке в гавани порта, мероприятиях советских властей по формированию Красной гвардии[432].

Одновременно в Токио продолжала поступать информация о ходе сепаратных переговоров о мире между Советской Россией и странами Четверного союза. По линии РУ МГШ главным источником был военно-морской атташе в Петрограде, который, в свою очередь, черпал сведения из публикаций советской печати. Однако в докладах Ситида не содержалось намёков на то, что советское правительство за спиной своих союзников по Антанте разрешило Германии перебрасывать войска с востока на запад или развязало ей руки в Китае[433].

Хотя на повторном заседании Исследовательского комитета по вопросам внешней политики 27 декабря предложение Мотоно об отправке войск на советский Дальний Восток и в Северную Маньчжурию как превентивной мере против абстрактного немецкого нападения было отклонено по инициативе лидера партии Сэйюкай Хара Кэй большей частью собравшихся, а премьер-министр Тэраути Масатака продемонстрировал осмотрительность из-за неопределённой позиции США, на следующий день ГШ и МГШ возобновили подготовку к интервенции, придя к соглашению о том, что «в самом начале совместных боевых действий армии и флота приоритетом являются операции нашего ВМФ против Владивостока»: военные прекрасно понимали, какую угрозу для морских перевозок представляли эсминцы Сибирской флотилии и насколько могла затянуться высадка сухопутных частей, если бы советское командование выставило плавучие мины в заливе Петра Великого[434]. Таким образом, военные круги продолжали готовить почву для оказания давления на правительство с целью одобрить экспансию на материк, что было ясно