Истребительные батальоны НКВД в период Великой Отечественной войны. Организация, управление, применение. 1941—1945 - Тимофей Дмитриевич Медведев

человек и еще 58 было ликвидировано. Помимо этого, было задержано 396 «ставленников и пособников врага» и порядка ПО дезертиров и уклонистов от службы в РККА. Изъято 175 винтовок, 7 ручных пулеметов и 44 автомата[705]. Для сравнения: в Литовской ССР, по данным отчетных документов, за весь 1944 год арестовали 514 бандитов и бандпособников[706]. Напомню, что речь идет лишь об одном месяце 1945 года, тогда как выше приводились данные по Литве за весь 1944 год.

Также батальоны, дислоцирующиеся в Латвии, при схожем уровне подготовки чаще вступали в боестолкновения с группами националистов. Более значительными по сравнению с другими балтийскими республиками были и потери личного состава. Правда, в мае – июне 1945 года произошло снижение количества задержанных/уничтоженных бандитов и бандпособников[707]. Это было связано с тем, что слабо подготовленные подразделения стали меньше привлекать для проведения операций против антисоветского подполья, а их эффективность не всегда была высокой.

Из вышеизложенного следует, что Латвия являлась наиболее сложным с точки зрения действий истребительных батальонов регионом из числа балтийских республик. Последние достаточно активно привлекались как для несения повседневной службы, так и для участия в контрпартизанских действиях, в том числе зачистках населенных пунктов. Происходили боестолкновения с бандами, в том числе в ходе проведения чекистско-войсковых операций.

Управляемость подразделений оставалась на невысоком уровне, в первую очередь из-за того, что большая часть личного состава не переводилась на казарменное положение и, соответственно, не могла регулярно нести службу[708].

Вместе с тем военнослужащие истребительных взводов время от времени привлекались для участия в операциях против националистов, некоторые из которых были достаточно успешными. Так, в начале марта три рижских истребительных взвода приняли участие в чекистско-войсковой операции западнее города, в ходе которой, по данным республиканского Управления по борьбе с бандитизмом, было уничтожено и задержано несколько десятков бандитов и бандпособников. Ранее, в ночь с 6 на 7 февраля, военнослужащим, находившимся на дежурстве в населенном пункте Мердзен, удалось отразить налет со стороны вооруженной группы[709].

В то же время имелись и эпизоды из служебной деятельности частей, иллюстрирующие низкий уровень дисциплины бойцов. Например, в марте 1945 года на территории Абренского уезда[710] двое бойцов истребительного батальона ограбили магазин[711], также имелись случаи дезертирства военнослужащих, стандартные для всех западных республик. Фиксировались факты, когда члены одной семьи вступали в истребительные батальоны, чтобы помочь своим родственникам, находящимся в рядах вооруженного подполья.

К марту 1945 года численность батальонов увеличилась с 5758 человек (конец 1944 года) до 7772[712]. Эти цифры, скорее всего, завышены – в отчетных документах отдельных частей фигурируют цифры в 15–50 бойцов и командиров на батальон[713]. Возможно, в общих отчетах Управления по борьбе с бандитизмом приводится число списочного состава исходя из средней численности подразделений в 80—120 человек. Это предположение подтверждает и приводимые в документах факты наличия большого числа нелояльного населения, которое отказывалось вступать в батальоны. Свою роль также играл малый процент призываемых в батальоны женщин, которые также, судя по всему, не поддерживали проводимые советской администрацией мероприятия, а также террор националистов по отношению к семьям вступавших в батальоны, с помощью которого запугивались местные жители. Также особо отмечалась типичная незаинтересованность партийных органов и сотрудников НКВД в истребительных частях[714]. Данный вопрос в течение 1944–1945 годов неоднократно поднимался на заседаниях ЦК компартии Латвии с участием первых секретарей укомов[715] и начальников уездных управлений НКВД.

С точки зрения категорий личного состава, служившего в изучаемых частях, картина была достаточно типичной для всех западных республик СССР. Большинство рядового и младшего командного состава было представлено лицами старших возрастов и имеющими бронь, достаточно высоким был процент допризывников. Имелась и партийная прослойка, представленная 302 членами ВКП(б) и ВЛКСМ (данные на январь 1945 года)[716]. По сравнению с соседней Литвой подобных лиц в батальонах было больше, в том числе благодаря разнице в общей численности, которая в Латвии ощутимо превышала число военнослужащих, находящихся в составе истребительных подразделений Литвы. Однако их количество по сравнению с общей численностью батальонов было относительно небольшим.

К апрелю 1945 года ситуация с батальонами несколько улучшилась – в частности, отмечается увеличение численного состава подразделений, их «лучшая укомплектованность и управляемость»[717]. Для повышения уровня последней сотрудники республиканского отдела по борьбе с бандитизмом за 1944 – первый квартал 1945 года совершили 13 выездов на места, а особо проблемные уезды (Елгавский, Мадонский и некоторые другие) руководящий состав органов госбезопасности посещал от двух до трех раз. По этой причине увеличилось число взысканий в адрес начальников уездных управлений НКВД, на основе опросов и более тщательной оперативной работы проведена фильтрация военнослужащих батальонов[718]. Кроме того, была создана, хотя и не самая совершенная, система подготовки батальонов, отработаны способы их применения. Однако очевидно, что они не были лишены ряда серьезных недостатков, прежде всего связанных с качеством личного состава и уровнем его готовности к выполнению стоящих перед батальонами разноплановых задач.

Вместе с тем республиканские партийные и силовые структуры, отдавая отчет о качестве подразделений, проводили работу по повышению уровня их боеготовности. Постановлением ЦК КП (б) Латвии от 16 июня 1945 года предусматривалось выделение на каждый истребительный батальон трех офицеров НКВД или РККА с постоянной оплатой их службы из средств местных бюджетов[719]. Командиры истребительных батальонов часто были вынуждены совмещать руководство ими с иной службой, что, естественно, снижало уровень готовности изучаемых частей к выполнению стоящих перед ними задач. Именно поэтому подобные меры имеют весьма примечательный и в целом разумный характер.

Согласно тому же постановлению, в батальоны передавалось 3500 комплектов формы, продовольствие, табак. Как и в других республиках, к лету 1945 года в Латвии был создан фонд, из которого выплачивались пенсии семьям погибших и тяжело раненных военнослужащих, а также производились единовременные выплаты. Особо указывалась необходимость систематических проверок личного состава, как имеющегося в подразделениях, так и только поступающего на службу. Видимо, несмотря на то что система фильтрации была повсеместно директивно создана в начале весны 1945 года, она не на сто процентов защищала батальоны от проникновения в их ряды сочувствующих националистам. В развитие названного постановления вышло распоряжение наркома внутренних дел Латвийской ССР А.П. Эглита[720], в котором острой критике подвергались некоторые начальники уездных управлений НКВД, не способные, по мнению автора распоряжения, организовать в своих зонах ответственности эффективную службу истребительных батальонов[721].

Для улучшения сложившегося положения предписывалось усилить фильтрационные, а также агитационно-пропагандистские мероприятия в частях. Кроме этого, А.П.