Третий Рейх. Война. Книга II. Кризис и крах - Олег Юрьевич Пленков

Именно благодаря этому своеобразному «самоуправлению» в период расширения масштабов строительства вооруженных сил в Германии выдвинулась целая плеяда честолюбивых, способных и очень динамичных офицеров, которые в общественном мнении смогли за короткий срок отождествить себя с целыми родами войск — Дениц, Гудериан, Роммель, Кессельринг, Мильх, а во время войны к этим именам-символам добавились и многочисленные герои войны, воплощавшие в немецком общественном сознании армию и ее добродетели и стяжавшие у немецкой молодежи симпатии и стремление подражать героям. Это стремление, понятно, всячески поощрялось и поддерживалось пропагандой. В этих целях с 1 сентября 1939 г. Гитлер учредил собственную систему высших военных наград, заменив ими Железный крест первого и второго класса, существовавший в Первую мировую войну. Гитлер распорядился сделать высшей немецкой военной наградой Рыцарский крест разных степеней: 1. Рыцарский крест (всего в войну им было награждено 6973 человека[419]); 2. Рыцарский крест с Дубовыми листьями (853 награжденных); Гитлер лично вручал Дубовые листья к Рыцарскому кресту[420]; 3. Рыцарский крест с Дубовыми листьями и Мечами (150 награжденных) — первым эту награду получил генерал Адольф Галланд после 20-й победы в воздушной битве за Англию; 4. Рыцарский крест с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами (27 награжденных) — первым эту награду получил майор Люфтваффе Вернер Мельдерс[421] после 115 сбитых самолетов, потом генерал Адольф Галланд, полковник Гордон Готлоб, капитан Ганс-Йоахим Марсель, майор Вальтер Новотны, майор Эрих Хартман; 5. Рыцарский крест с Золотыми Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами — этой награды удостоился только один солдат — летчик пикирующего бомбардировщика — «штуки» полковник Ганс-Ульрих Рудель, на счету которого было 2530 боевых вылетов, крейсер «Марат» и 519 советских танков[422]; 6. Великий крест — его был удостоен Геринг за победу над Францией в 1940 г. Эту награду генерал князь Гебхард Блюхер получил за Ватерлоо, а Пауль фон Гинденбург — за Танненберг.

Официально никто не объявлял, что Рыцарский крест после войны автоматически обеспечит его кавалерам «рыцарское поместье» (Rittergut) на Востоке, но в войсках это считали делом решенным[423]. Планировались и поощрительные поселения ветеранов вермахта на восточных территориях; речь шла о весьма больших масштабах: в вермахте в начале 1942 г. было около 10 миллионов солдат.

Превознесение героев было частью нацистской идеологии: введенный еще во времена Веймарской республики по предложению Союза немецких ветеранов войны «Народный поминальный день павших в Первую мировую войну» нацисты сделали общенациональным праздником — «Днем памяти героев».

О герое антинаполеоновских войн поэте Теодоре Кернере[424] (1791–1813), превозносившем благодать смерти во имя отчизны, в Веймарскую республику вышло 6 книг, а в нацистские времена — 20, о герое той же эпохи Фридрихе Фризене (1785–1814) — 8 публикаций; о самом успешном летчике Первой мировой войны Манфреде Рихтхофене[425] (1882–1918) — 11 публикаций; о капитане субмарины в Первую мировую войну Отто Ведингене (1882–1915) — 6 публикаций. В этой связи следует сказать, что в Германии солдатская смерть рассматривалась в публицистике и беллетристике как путь к продолжению жизни нации, а в других странах — как жертва нации; эта разница, должно быть, порождала разную боевую мораль[426]. С самого начала Второй мировой войны успехи немецких вооруженных сил вызывали в Германии большое общественное удовлетворение и гордость, о чем и передавали осведомители СД в конце 1939 г.[427]

Часто отмечают, что огромное значение для Гитлера имел его опыт во время Первой мировой войны — в частности, он верил, что одна только храбрость солдат в состоянии решить исход войны. Подход Гитлера к войне имел очевидно романтический налет, что находилось в противоречии с характером войн XX в., в которых побеждал тот, у кого было больше материальных ресурсов и людей. Гитлер был убежден в том, что один немецкий солдат стоит двух англичан, или трех французов, или четырех русских — по причине природного превосходства, силы идей и убеждений[428]. Эрнст Нольте в своем исследовании природы тоталитарных систем настойчиво указывал на этот романтический флер во всех суждениях Гитлера о войне и стратегии, о слиянии поэзии и прозы в натуре Гитлера, о его инфантильной приверженности героическому, возвышенному, яркому, уникальному[429]. Как ни парадоксально это звучит, романтический подход Гитлера к политике сходен с подходом к политике Мао Цзэдуна — у обоих было ощущение нехватки времени, оба хотели подстегнуть историю; им обоим не хватало «стоицизма» и «бюрократического оптимизма» Сталина, который спокойно и методично добивался своих целей, преследуя тех людей, которых он ненавидел. Гитлер и Мао воспринимали историю как искусство, игру, в которых они были режиссерами[430]. Именно поэтому Гитлер осознанно и целенаправленно насаждал культ героического в немцах — на это была направлена пропаганда; даже в искусстве Гитлер хотел видеть в первую очередь возвышенную и обязывающую к героическому миссию и стремление к самоотверженному фанатизму.

Вероятно, Гитлер в разгар войны понял, что не сможет выиграть ту войну, которую планировал, зато, по его мнению, он сможет победить в другой войне или хотя бы ее не проиграть. Это убеждение не покидало Гитлера до конца. Именно по этой причине он восхищался Фридрихом Великим, который в Семилетнюю войну также оказался на краю пропасти, но смог выбраться из кризиса. Нельзя считать, что романтизация войны была свойственна только ветеранам Первой мировой войны, к которым принадлежал Гитлер. На самом деле, романтизация войны, столь свойственная нацистам, редко находила сочувствие у фронтовиков. Гитлер или Геринг, воспринимавшие войну как неотъемлемую часть жизни, были, скорее, исключением. Как не вспомнить русскую поговорку «Кому война, а кому — мать родна». Не фронтовики, а романтизировавшая войну молодежь 1900–1910 гг. рождения и составила социальную базу нацизма в вермахте[431].

Гитлера возмущало то, что советские танки во время уличных боев для маскировки используют флаги со свастикой; немцам Гитлер категорически запретил подобные приемы нарушения этики и «протокола» войны. В одном из застольных разговоров он заявил, что каждый немецкий офицер на Восточном фронте должен иметь при себе книги Карла Мая (это «немецкий Фенимор Купер», писавший книги про индейцев) — они научат, как драться против русских: русские якобы дерутся так же бесчестно, как индейцы[432]. Зато Гитлера воодушевляли описания того, как индейцы переносят пытки. Отто Дитрих передавал, что Гитлер в 1933–1934 гг. «еще раз» перечитал 70 произведений Мая[433].

К противнику на Западе Гитлер относился как к равному; так, 9 мая 1940 г. Гитлер писал командующему вермахтом в Норвегии: «Норвежские солдаты не применяют те подлые