Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

благополучной и сытой жизни. Это было короткое время, когда многих людей объединяло чувство надежды. Ведь еще за полгода до перемирия будущим победителям и побежденным казалось, что война не закончится никогда. Это важно понимать, потому что как немцы не были готовы к поражению, так англичане и французы оказались не готовы к победе. И те и другие, однако, приветствовали прекращение войны, надеясь на установление прочного и справедливого мира. Как же вышло, что всего через двадцать лет люди, прошедшие через все ужасы Первой мировой войны, развязали новую, оказавшуюся еще более разрушительной и кровавой? Попыткой найти ответ на этот вопрос и является предлагаемая вниманию читателей книга.

Часть I НЕСБЫВШИЕСЯ НАДЕЖДЫ. 1918-1924

Глава 1. ПЕРЕМИРИЕ

7 ноября 1918 года на севере Франции, в Пикардии, стояла сырая осенняя погода. День выдался теплым, и воздух, казалось, был пропитан влагой. Иногда начинался мелкий дождь, и тогда трудно было разглядеть что-либо уже в нескольких шагах. Ближе к вечеру дождь прекратился, небо прояснилось и поглощенная за день сырость стала нехотя покидать землю жиденьким стелющимся туманом. Бойцы 171-го пехотного полка французской армии укрылись в руинах, которые в большом количестве имелись вдоль разбитой дороги, шедшей из занятой ими на рассвете коммуны Ла Капель в направлении пограничного с Бельгией города Мобёж. Утром в Ла Капели шел ожесточенный бой. Немцы не выдержали натиска и организованно, без паники отошли. Французы хотели преследовать их и дальше, но получили приказ остановиться в Ла Капели. Теперь немцы готовились к обороне в деревнях, которые при ясной погоде можно было бы легко разглядеть в бинокль. Никто из французов не понимал, почему им велели прекратить наступление. Немцы сохранили дисциплину и организованность, но все равно они были уже не те, что в августе-сентябре 1914 года. В их глазах легко читались обреченность и тоска, и многим было безразлично, возьмут их в плен или нет. Накануне три щуплых боша пробрались на французские позиции с белым флагом и несколькими бутылками раздобытого где-то шампанского. Они все время повторяли «Frieden, Kameraden, Frieden» и лезли обниматься. Французы отобрали у немцев шампанское, а их самих отправили в сборный пункт для военнопленных. Немцы особенно не возражали. Главным для них было остаться в живых. Французы тоже не хотели погибать. До границы с Бельгией оставались каких-нибудь двадцать километров, и никто из них не желал умирать раньше, чем последний немецкий солдат будет изгнан из Франции.

Утром в расположении полка появился майор Бурбон-Бюссе из штаба армии. Говорили, что в его жилах текла голубая королевская кровь, но проверить это за всю войну так никому и не удалось. Штабные старались держаться подальше от боевых действий. Майор прибыл в Ла Капель к десяти утра, через час после того, как немцы были выбиты из города. Он сразу же проследовал в одно из немногих уцелевших в городе зданий. Здание было из красного кирпича, и на нем продолжала висеть немецкая вывеска, написанная красивым готическим шрифтом, — Kommandantur. Потомок побочной ветви Бурбонов тут же вызвал к себе капитана Лулье, который командовал передовым отрядом, только что вышедшим из боя и занимавшимся перегруппировкой, готовясь продолжить наступление. Произошел короткий разговор, после которого капитан, весь покрытый характерной белой грязью местных почв, вернулся к своим солдатам и передал приказ о приостановке дальнейшего наступления. Не вдаваясь в объяснения, капитан закурил и вышел на разбитую дорогу, пристально вглядываясь куда-то в едва различимую даль, а Бурбон-Бюссе, оставшись один, с радостью обнаружил, что покинувшие город в спешке немецкие офицеры не успели толком позавтракать, и теперь в его полном распоряжении остались трофеи — остывший кофе, плитки шоколада и белый хлеб с маслом. Не французский багет, конечно, но выбирать не приходилось.

Накануне, рано утром 6 ноября, произошло важное событие. Дежурный радист французской армии принял в узле связи на Эйфелевой башне сообщение германского Верховного командования. Сообщение, переданное из Спа открытым текстом, было адресовано командующему союзными войсками на Западном фронте французскому маршалу Фердинанду Фошу. В нем говорилось, что для заключения перемирия Германия хотела бы направить делегацию, и спрашивалось, куда немецкие парламентеры должны прибыть, чтобы безопасно пересечь линию фронта. Фоша немедленно разбудили и доложили ему о германском запросе. Ответ, переданный таким же способом по радио, не заставил себя долго ждать. Он гласил: «Если германские полномочные представители желают встретиться с маршалом Фошем и запросить его о перемирии, они должны появиться на передовых постах французской армии, расположенных вдоль дороги Шимэ — Фурми — Ла Капель — Гиз. Французские части в этих местах получат приказ пропустить делегацию и доставить ее к месту, которое будет определено для встречи» 1. Никакой уверенности в том, что германское сообщение не является «уткой» и немецкая делегация действительно прибудет, у Фоша не было, но, на всякий случай, во все места возможного появления немцев были посланы французские штабные офицеры.

Весь день 7 ноября французы провели в ожидании. Бурбон-Бюссе, позавтракав и несколько раз покурив у выбитого окна, улегся спать на потертом кожаном диване, еще хранившем форму грузного тела германского офицера, который проворочался на нем последнюю бессонную ночь. Капитан Лулье, простояв час с небольшим на дороге, как только усилился дождь, отправился в ближайшее укрытие. Там он достал из кармана яблоко, а из планшета — карандаш и дневник в изящном кожаном переплете. «Ждем германских парламентеров, — записал он. — Что-то боши не спешат. Может, передумали?» Лулье занес убористым почерком еще несколько фраз об утреннем бое и потерях в своем отряде, а затем усталость взяла свое, и он, отшвырнув огрызок и убрав назад дневник, растянулся прямо там, где сидел, — на уцелевшем куске пола бывшей кухни полуразрушенного дома. Последние две недели батальон Лулье был все время на передовой, и теперь он ждал смены и поездки в Париж, до которого было рукой подать. Там бывшего студента Сорбонны ждали вновь открывшиеся в последнее время кафе, а также знакомые проститутки с Пляс Пигаль, не терявшие связи с армией все военные годы. С мыслями о предстоявших радостях Лулье быстро заснул.

Проснулся капитан вечером, когда дождь совсем прекратился и по земле стал стелиться туман. Его разбудил шум моторов, внезапно нарушивший полную тишину. Лулье выглянул из своего укрытия и увидел на проступившем горизонте несколько огней, то исчезавших, то вновь появлявшихся на разбитой дороге. Скоро в воздухе запахло бензином и выхлопными газами, а еще через несколько минут, уже в опустившихся на Ла Капель