Сербские союзники Гитлера - Алексей Юрьевич Тимофеев

наполнялись многочисленными компаниями «прожигателей жизни», поглощавшими вина и ракию[251] под аккомпанемент ресторанных певичек, музыкантов или целых ансамблей, как это было в знаменитой русской кафане «Казбек». В этом контексте нельзя не вспомнить слова большого знатока русского Белграда и сербской кафаны В.И. Косика: «Отличие белградского ресторанного театра… состояло прежде всего в том, что в нем соединялись черты и элементы площадного искусства с классическим, взращенным на поле культуры»[252].

Образовательную политику недичевской Сербии можно определить как попытку индоктринации сербской молодежи в национальном, традиционном и православном духе, с одной стороны, и как стремление истребить в той же молодежи ростки интернационализма, либерализма, коммунизма и атеизма – с другой. При этом М. Недич и проводившие его политику люди не столько опирались на традиционный (достаточно либеральный) дух сербской школы, сколько пытались сконструировать нечто новое – среднее производное между казармой и монастырем. Недаром Министерство просвещения стремилось изгнать из рядов учителей не только всех несербов (о чем выпускались соответствующие законы), но и женщин (что декларировалось на страницах многочисленных специальных и популярных изданий)[253]. В число общих приоритетов при построении «крестьянской сербской государственности Новой Сербии» попадало и сокращение числа лиц с бесполезным «гимназическим образованием» (потенциальных бунтовщиков или бюрократов), взамен предполагалось увеличить долю учеников ремесленных и сельскохозяйственных училищ.

В соответствии с этими идеями было реформировано Министерство просвещения, в составе которого появлялись и преобразовывались новые отделы, а старые меняли характер своей деятельности. Новые отделы оказались востребованы в связи с тем, что Министерству просвещения были переданы новые участки работы: вопросы вероисповедания (рассматривавшиеся до этого отдельным министерством) и среднее профессиональное образование (находившееся до этого в ведении министерств торговли и народного хозяйства). Новые отделы возникали и для осуществления особых программ: отдел народного просвещения для борьбы с неграмотностью и культурной неразвитостью, отдел физического воспитания для борьбы за народное здоровье, отдел преподавания для улучшения методики преподавания и решения хронической проблемы сербского образования – разрыва в программах и требованиях начальной и средней школы, а также для широкого преподавания немецкого языка (необходимого в Новой Европе). Увеличение изучения немецкого языка в школах было столь интенсивно, что Министерству просвещения пришлось открыть ускоренные летние курсы для лиц, знавших немецкий и желавших преподавать его в средней школе[254].

Всю эту кипучую реформаторскую деятельность развил Велибор Йонич, довоенный праворадикальный общественный деятель, который с небольшими перерывами возглавлял Министерство просвещения и при Ачимовиче и при Льотиче[255]. Его реформы сводились не только к изменению структуры Министерства просвещения, превратившегося в Министерство просвещения и вероисповедания, но и к ряду коренных изменений учебного процесса в сербских школах. Однако в первую очередь Министерству просвещения предстояло решить многочисленные проблемы, связанные с нехваткой школьных помещений и инвентаря, уничтоженных в ходе восстания осенью 1941 г. и при его подавлении. Нехватку помещений усугубляло и то, что немецкие и сербские воинские и полицейские части частенько реквизировали школьные здания для нужд своего размещения. Министерство просвещения вело борьбу буквально за каждую школу, осуществляя активную переписку с М. Недичем и заклиная его помочь в обеспечении детей и учителей крышей над головой. Стоит отметить, что после оккупации на территории недичевской Сербии существовали 84 гимназии, 8 торговых академий, 4 средние технические школы (без торговых и ремесленных школ, которые не подчинялись Министерству просвещения), 2 женские учительские средние школы и 2250 начальных школ. Однако в силу ряда причин (разрушения в ходе военных действий, использование зданий под нужды оккупационных войск и др.) к 1 сентября на той же территории действовало всего 2112 начальных школ с 6 236 классами, в которых обучались 365 583 ученика, и 73 гимназии с 1249 классами, в которых обучались 53 383 ученика. К 1943 г. в Западной и Восточной Сербии было выстроено 22 и отремонтировано 20 начальных школ, вместивших 575 классов, а число учеников возросло на 25 132 человека[256]. Тем не менее проблему нехватки школьных зданий не удалось решить до самого конца оккупации. Значительные трудности имелись также с финансированием учителей и сотрудников министерства – их заработная плата, и без того небольшая, к началу войны была полностью съедена инфляцией, что вместе с разладом системы карточек привело к вынужденному переходу в 1944 г. на частично натуральную оплату труда. Кроме того, в зимнее время возникали постоянные проблемы с дровами, которых то и дело не хватало для нормального функционирования школ[257].

Наиболее ясно направления образовательной политики недичевской Сербии можно проследить на примере тех изменений, которые вносились в образовательные планы и учебные пособия, предназначенные для сербских начальных и средних школ. Хотя сербские школы проработали по новым планам всего два учебных года (1942/1943, 1943/1944), эти изменения значительно повлияли на дальнейшее развитие сербского образования.

Было бы неверным считать, что все преобразования закончились лишь заменой определения «югославский» на «сербский» и чисткой «левых» и «национально ненадежных» кадров. Изменения носили более глубокий и структурный характер. Часть мер была обусловлена оккупацией: увеличение роли немецкого языка, ликвидация преподавания французского, попытки ввести широкое преподавание итальянского языка, проблемы с преподаванием политической и национальной географии в условиях неясных границ «Новой Европы». Проблемы с «землеописанием» имели столь глубинный характер, что география была и вовсе исключена из образовательных предметов и соединена с историей в единую учебную дисциплину «Отечество и его прошлое». Но и по этому предмету учебник так и не был написан до конца оккупации. Чтобы занять детей и отвлечь их от идей сопротивления, было увеличено число уроков гимнастики, усилена роль внеклассных видов занятий (кружков). Для девочек был впервые в Сербии введен предмет «Домоводство и материнство». Любопытно, что преподавание этого предмета сохранилось в сербских (югославских школах) и в послевоенное время, пока не было отменено на волне эмансипации на закате титовской Югославии. Впервые сербские дети получили предмет «Гражданское и воспитательное образование» для прямой индоктринации детей в нужном для государства направлении (этот предмет существует в сербских школах до сих пор)[258].

Еще одним нововведением стала коренная реформа изучения сербской литературы и плана обязательного чтения. При этом дело не ограничивалось критикой либерального довоенного учебника Йована Скерлича. В школьную программу были впервые включены произведения сербских литераторов ХХ века. Многое из того, что ввел в школьную программу недичевский министр В. Йонич (а точнее его заместитель В. Велмар-Янкович), в настоящее время считается классикой сербской литературы: стихи Исидоры Секулич, Десанки Максимович, Владислава Петровича-Дича, проза Милоша Црнянского, Иво Андрича, Владимира Велмар-Янковича. Наряду с ними в программу включили и произведения правых писателей-почвенников: М. Кашанина, Г. Божовича, С. Стефановича, Б. Лазаревича, подвергшихся после 1944 г. преследованию