Сергей Ченнык - Противостояние

Единственным недостатком была необходимость поддерживать сообщение с берегом на шлюпках. Правда, французские транспорты, будучи меньшего водоизмещения, чем английские, могли подходить к нему на достаточно близкое расстояние.

У союзников хватило разума не обострять проблему, чья бухта лучше, и с самого начала было решено держать в Балаклаве — один французский корабль, а в Камышовой, соответственно, английский.{653}

Радость приобретения постоянного места носила и чисто приземленный характер — войска устали от «подножного» корма, хоть и разнообразного, но не способного компенсировать физиологические затраты тяжелых маршей. А на борту только одного «Монтебелло», например, находились, кроме прочего, 200000 суточных рационов.

НАЧАЛО ОСАДЫ

«День, в который началась построй ка неприятелем батарей, был днем радости для нас: яеилась снова надежда отстоять Севастополь»{654}

30 сентября союзники окончательно завершили охват южной части Севастополя. Начался траншейно-батарейный период войны, растянувшийся почти на долгий год.

Центр событий переместился под Севастополь. Евпатория уже не имела того значения, как в начале кампании, тем более, что с приближением осенних и зимних штормов сообщение с ней становилось затруднительным. Но она еще нужна союзникам. Оставаясь постоянной нерешенной проблемой в тылу русской армии, вынуждая Меншикова держать против нее войска блокирующего отряда.

Французы, как и англичане, понимали, что теперь успех будет зависеть не только от того, как справится со своим делом армия, но и от того, насколько эффективными будут действия флота, в первую очередь по организации снабжения экспедиционных сил в Крыму. Военная история Франции имела прекрасные примеры взаимодействия сухопутных сил с флотом в Египте, Сан-Доминго, Греции, Алжире и совсем недавно на Балтике у Бомарзунда. Но в Крыму масштабы другие. Требовалась точность, чтобы доставлять вовремя самые необходимые грузы с баз, удаленных на многие сотни километров, нужно было выдерживать очень точный график перевозок, зависящий от капризов погоды, вида груза. Нужно было срочно перебрасывать в Крым огромное количество артиллерийских запасов, без которых взятие Севастополя было невозможным. И это только самая малая часть работ, ложившихся на плечи моряков, многие из которых не были военными.{655}

ОСАДНЫЙ КОРПУС ФРАНЦУЗОВ

По договоренности между союзными командующими и в соответствии с расположением баз,{656} англичане брали на себя правый фланг осады, французы, соответственно, левый.

Французы разделили свои полевые войска на осадный корпус и корпус прикрытия.

В осадный включили две дивизии: 3-ю и 4-ю{657} общим числом 61 батальон.{658} Кроме пехоты в состав осадного корпуса вошли 2 резервные батареи, большая часть артиллерии и инженерных подразделений. Лагерь этих сил расположился перед 4-м, 5-м, ч-м и 7-м бастионами Севастополя на удалении 2,5–3 версты от окраин города. Левый фланг (4-я дивизия) примыкал к Стрелецкой бухте, правый (3-я дивизия) — упирался в Сарандинакину балку. Инженерный парк располагался за центром 3-й дивизии. За правым флангом — артиллерия. Общее командование войсками осадного корпуса принял командир 4-й дивизии, дивизионный генерал Форе.{659}

Так как основная борьба с русскими батареями возлагалась на плечи артиллерии, а осадный парк был ничтожно мал по сравнению с предстоящими планами, на берег свезли 30 корабельных орудий. Примерно 1000 моряков пошли на батареи, командование которыми доверили только морским офицерам, они же обеспечивали защиту шовь возводимых батарей.{660} 500 из их числа назначались к орудиям, 500 — для обслуживания инженерных работ и обеспечения батарей.{661}

Общее руководство принял опытный морской артиллерист капитан Риго де Женольи с флагманского «Виль де Пари». Кроме него в состав Морского отряда назначались 50 офицеров с кораблей. Это было лишь «прелюдией» действий французского флота в Крыму на сухопутном фронте.{662}

Огромная территория постепенно обживалась, превращаясь из малолюдной местности в пестрый военный гарнизон со своей жизнью и своими проблемами. Хотя условия полевой жизни оставались спартанскими, некоторые умудрялись и здесь найти маленькие радости. 2-й полк зуавов расположился у дома, позже названного «домом зуавов».[13]

Полковник с радостью обнаружил, что управляющий сносно говорит по- французски, но это не единственная радость: подвалы дома заполняли полные бочки прекрасного крымского вина, способные скрасить тяготы войны для самого неисправимого пессимиста. Однако минусов было тоже немало, учитывая, что культ вина «…исповедуют солдаты всех народов мира».{663}

Выставили усиленный караул во главе с капитаном Бланше — беспокоила повышенная активность солдат в волнении бродивших вокруг дома и с вожделением поглядывающих в сторону подвала. Вскоре все утихомирились и лишь часовые, которые провели ночь фактически на бочках с вином, долго впоследствии вспоминали тот «кошмар пьяницы», который им пришлось пережить. Утром Клер, как и обещал, выдал каждому из солдат стаканчик вина, поразившего их сильным ароматом розы.

С кораблей сняли запасы провизии, наладили сносное полевое питание. Появились привычные маркитантки. Одна из них, маркитантка 2-го полка зуавов Дюмон заплатила жизнью за поездку за продовольствием в Варну. Подхватив там холерную палочку, она сумела доставить продукты в Крым, но вскоре умерла, став первой женщиной союзного контингента, похороненной в земле полуострова.{664}

В остановившейся армии женщины кроме позитива в виде ухода за больными, помощью в приготовлении пищи и стирками белья, принесли и долю негативных явлений, усугубив и без того проблемные стороны армии. Журналисты отмечали, что с появлением торговок участились случаи пьянства.{665} Хотя, думаю, не столько в женщинах дело. Армия начинала уставать от войны, которая еще только начиналась. Нужна была маленькая победоносная операция, и с этим решили сильно не затягивать.

ОБСЕРВАЦИОННЫЙ КОРПУС ФРАНЦУЗОВ

Говоря об обустройстве союзниками осадных позиций под Севастополем, мы не можем не сказать и об устройстве ими так называемой циркумвалационной линии.[14]

Если говорить проще и ничего не усложнять, то это замкнутая внешняя линия укреплений вокруг осажденной крепости, строившаяся осаждавшими войсками для отражения неприятеля, который подходил извне на помощь осажденным. Она устраивается в случае, когда осаждающему угрожают неприятельские войска, идущие на помощь к осажденным. Обойтись без нее союзники не могли, фланговый марш русской армии так закрутил ситуацию, что каждая из сторон находилась в двух ролях: англо-французы наступали на Севастополь и отражали давление русской армии с востока и северо-востока. Русские отбивались от неприятелей в крепости, но в тоже время все время угрожали им от Бахчисарая. На циркумвалационной линии противостоящие армии имели позиции одновременно удобные и для обороны (естественный водораздел реки Черной, Федюхины высоты, Сапун-гора и др.), и для наступления (юго-западные склоны Мекензиевых гор).

Линию, отвечающие за ее устройство французы, не стали делать сплошной. Это не от легкомыслия, а от того, что осаждающий крепость, как правило, располагает достаточными сведениями о противнике, и ему достаточно линии отдельных позиций, к которым всегда смогут подтянуться, в случае необходимости, войска. Это, кстати, англичане, французы и, затем, сардинцы, успевали делать всегда. С разной, конечно, эффективностью.{666}

Начертание линии в течение войны изменялось, но ее направление по Сапун-горе до Балаклавских высот оставалось постоянным. В первых числах октября союзники встраивают «малые форты» на возвышенностях, разделяющих Чернореченскую и Балаклавскую долины. Их занимают турецкие батальоны.

Циркумвалационную линию заняли войска обсервационного корпуса французов, который составили 1-я и 2-я дивизии, с приданными двумя конными резервными батареями.{667} Общая численность — 13 тыс. чел.{668}

Правый фланг дивизий упирался в балаклавскую седловину, левый — «…в точку под названием Телеграфная, протягиваясь по водоразделу, возвышающемуся над долинами».{669}

Местность отличалась сильной пересеченностью и была продуваемой всеми ветрами. Впрочем, и первое и последнее оказалось на пользу французам. Первое позволяло легко удерживать территорию, второе — выметало все, прежде всего болезнетворные бактерии.