Цербер армейского тыла. Генерал Макс фон Шенкендорф и журнал боевых действий его штаба - Дмитрий Александрович Жуков

внимание. Цель, которую преследовал командующий охранными войсками, привлекая под немецкие знамена пособников из числа бывших красноармейцев и гражданских лиц, была им достаточно четко определена в сообщении от 5 августа 1942 г., где он отметил, что «боевое использование этих соединений является важным средством ведения войны… Путем боевого использования русских солдат против руководимых Москвой партизан и путем пропагандистского воздействия этих соединений на население, внешне и внутренне мы вбиваем клин в русский народ, который облегчает нам борьбу против большевизма»[400].

Необходимо подчеркнуть, что уже в административном распоряжении № 1 от 7 июля 1941 г. начальник тылового района дал указания военным комендатурам формировать органы местного самоуправления и подразделения службы порядка[401]. Прием в полицию поначалу был не особенно жестким. Главным условием была политическая лояльность и враждебное отношение к «еврейскому большевизму». В результате вербовка в полицейские структуры нередко носила формальный характер. Со временем требования к отбору повысились. 27 ноября 1941 г. в Смоленске был отпечатан устав службы порядка, направленный в охранные дивизии, бургомистрам, старшинам и начальникам полиции. Шенкендорф, отмечая важность опубликованного документа, не упустил случая заметить, что «с введением служебного устава… создана основа для превращения службы порядка в дисциплинированное и эффективное орудие охраны и усмирения страны»[402].

К концу осени 1941 г. на территории оперативного тыла группы армий «Центр» была налажена система охраны, включавшая в себя местный полицейский аппарат. В районах дислокации охранных соединений находилось около 6000 человек, привлеченных в службу порядка, и свыше 8200 полицейских замыкались на полевые и местные комендатуры, подразделения полевой жандармерии и ГФП[403]. К тому моменту коллаборационистов уже привлекали к антипартизанским операциям, а в Смоленской и Витебской областях им даже удалось разгромить несколько партизанских отрядов[404].

Тем не менее у генерала Шенкендорфа оставалось немало вопросов. Во-первых, давал о себе знать недостаток хорошо подготовленных командных кадров и, во-вторых, отсутствовало единое руководство над коллаборационистскими формированиями. Более подробно эти мысли командующий изложил в предложениях по уничтожению партизан от 1 марта 1942 г.: «Очень трудно найти хороших командиров для этой местной полиции, так как если они безупречны, можно избежать опасности, которая таится в этих силах и которую не следует недооценивать. Если в этих батальонах и ротах будут офицеры, надежность которых можно считать гарантированной после тщательной проверки, то эти батальоны несомненно могут быть очень полезны для борьбы с партизанами. Если они создаются в большом количестве или вопреки последним положениям, находятся в зоне ответственности начальника тылового района и тыловых армейских районов, то в интересах единого руководства необходимо потребовать их непосредственного подчинения начальнику тылового района группы армий»[405].

Настойчивые попытки командующего объединить разные подразделения коллаборационистов под своим началом провалились. Начальники армейских тыловых районов не собирались делиться с ним силами. Шенкендорфу самому пришлось изыскивать возможности пополнения местных формирований. Как показали дальнейшие события, генералу в определенной мере это удалось. В начале 1943 г. в районе группы армий «Центр» действовали более 45 000 стражей «нового порядка»[406]. Непосредственно в оперативном тылу несли службу свыше 30 000 сотрудников русской полиции[407]. В середине 1943 г., на пике развития, в Белоруссии в полицейских структурах и охранных батальонах выполняли служебно-боевые и оперативные задачи около 50 000 человек[408].

Пытаясь решить проблему недостатка сил безопасности, немецкие власти пошли на вербовку красноармейцев в лагерях военнопленных. Сам по себе этот шаг представляется отходом от первоначального курса, ведь в первые месяцы войны против Советского Союза, особенно в июле – августе, охранные войска довольно часто расстреливали пленных[409].

Не лучшим было обращение с военнослужащими в лагерях для рядового состава и сборно-пересыльных пунктах. В начале сентября 1941 г. представитель отдела пропаганды сухопутных сил проинформировал начальника Генерального штаба Ф. Гальдера о падении дисциплины в войсках на Восточном фронте в связи с «выходками против пленных в тыловой зоне». Командование сухопутных сил попыталось исправить ситуацию, издав соответствующий приказ, но и тогда ничего не изменилось. На совещании по поводу подготовки к эвакуации большого количества пленных из окружения советских армий под Вязьмой и Брянском фон Шенкендорф заявил, что «следует уделять большое внимание тому, чтобы эвакуация пленных проходила согласно достоинству немецкого солдата». Но распоряжение начальника тылового района было проигнорировано[410].

За первые полгода военных действий на Востоке в руки вермахта (по данным, уточненным германским Генштабом в декабре 1941 г.) попали около 3 млн 350 тыс. солдат и командиров Красной армии. Из них примерно 2 млн человек умерли до весны 1942 г. В целом между 22 июля 1941 г. и началом февраля 1945 г. в немецкий плен попали 5 млн 734 тыс. 528 военнослужащих РККА. Из этого числа 3 млн 300 тыс. человек погибли или были расстреляны[411].

В зоне ответственности группы армий «Центр» до второй половины весны 1942 г. смертность пленных оставалась самой высокой на Восточном фронте. Шенкендорф прикладывал определенные усилия к тому, чтобы остановить этот негативный процесс и даже как-то устроил выволочку коменданту лагеря № 231 в Вязьме, у которого за сутки умерли 4000 человек[412]. Но в целом стоит констатировать по большей части безразличное отношение тыловых органов к факторам, влиявшим на увеличение смертности красноармейцев – голод, холод, эпидемии, условия транспортировки и т. д.

Как отмечает историк К. Штрайт, приказы Шенкендорфа относительно советских военнопленных были направлены «в первую очередь против “нарушения дисциплины”». Ни один из них не ставил под сомнение «приоритеты в деле питания пленных». Генерал был согласен с «ликвидацией евреев и коммунистов» в лагерях, поскольку видел в этом устранение «бандитов и преступников», а «приказ о комиссарах» критиковал только тогда, когда он «казался бессмысленным в военном отношении»[413].

25 июля 1941 г. генерал-квартирмейстер вермахта Эдуард Вагнер подписал приказ № 11/4590 об освобождении из плена представителей «дружественных национальностей»: немцев Поволжья, прибалтийцев и украинцев[414]. Приказ предписывал отделять пленных по национальному и этническим признакам. Эти указания достигли групп армий в августе 1941 г. В первую очередь выиграли красноармейцы-украинцы, большинство из которых приходилось на область группы армий «Юг». Только до конца 1941 г. немецкие органы по делам военнопленных освободили 260 000 человек. В районе группы армий «Центр» наблюдалась иная картина. До конца 1941 г. здесь освободили 30 000 красноармейцев[415].

Столь незначительное число освобожденных в районе группы армий «Центр» объясняется, прежде всего, тем, что 13 ноября 1941 г. ОКВ выпустило распоряжение № 3900, приостанавливавшее дальнейшее действие приказа Э. Вагнера от 25 июля. Русских бойцов и командиров, взятых в плен, освобождать запрещалось. В отношении пленных дозволялось использовать методы, подавляющие волю к сопротивлению, включая телесные наказания и казни. Впрочем, такое же обращение тогда распространялось и на гражданское население. По планам руководства Третьего рейха его надлежало постепенно удалить из района группы армий «Центр». В отличие от Прибалтики, Украины и Кавказа центральная часть России предназначалась для разграбления и частичного удаления отсюда местного населения[416].

Однако