Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун

бандами»[309]. Это руководство серьезно отличалось от предыдущих инструкций. Наставление состояло из четырех частей (175 пунктов) и двух приложений со схемами[310]. Подробнее, чем раньше, в инструкции говорилось о ведении разведки, способах боевых действий, применении «охотничьих» команд. Детально были расписаны меры по охране железных дорог, сухопутных и водных путей, населенных пунктов, экономических и административных сооружений. Отдельно рассматривались вопросы боевого применения люфтваффе и бронепоездов, проблемы связи, автомобильного транспорта и обращения с местным населением.

Нашла свое место в наставлении и тактика ведения антипартизанской пропаганды. Особое внимание в документе обращалось на то, чтобы обеспечить население различными видами продуктов и справедливо к нему относиться. Более того, инструкция предлагала крестьянам самим защищать свое «имущество от бандитов», для чего им после проверки можно было выдать оружие и необходимые технические средства. Непосредственно о пропагандистской работе в руководстве говорилось так: «Пропаганда должна вестись единым образом. Акцент делается на распространении листовок и газет, а также на устной пропаганде. Радионовости имеют значение только там, где население имеет возможность их коллективно слушать. Разрешены только те приемники, которые постоянно настроены на соответствующую волну пропагандистского вещания и находятся в распоряжении проверенного лица. Пропаганда через громкоговорители обеспечивает надежную замену радиопропаганды, если таковая в населенных пунктах отсутствует. Участие войск пропаганды в операциях по борьбе с бандами представляется особенно целесообразным»[311].

В наставлении также была представлена скорректированная позиция в отношении партизан. Как отмечалось в документе, все «бандиты», захваченные в форме противника и штатском платье, рассматривались в качестве военнопленных. Бандпособников, даже если они не принимали активного участия в боевых действия, нужно было расстреливать, как и самих «бандитов», пойманных в форме немецких войск или союзников Германии. В то же время обращение к перебежчикам, несмотря на их одежду, должно было быть хорошим. Коллективные меры наказания против «бандитских деревень» следовало применять только в исключительных случаях и только по приказу командира дивизии или начальника СС и полиции. Инструкция рекомендовала войскам завоевывать авторитет у населения, но «не втираться к нему в доверие»[312].

Новое наставление, в котором нацисты проанализировали свой трехлетний опыт борьбы с партизанами, вышло за два месяца до окончания оккупации. С военной точки зрения в нем содержалось немало заслуживающих внимания предложений, но изменить ситуацию эта инструкция не могла.

Цели и задачи, поставленные перед нацистскими органами пропаганды в области противодействия партизанскому движению, отличались высокой степенью детальной проработки и проникновением в сущность проблемы. Реальность, однако, оказалась не совсем такой, какой ее себе представляли немцы. Большая часть из того, что было отражено в регламентирующих документах пропагандистских структур, не вызвало той реакции, на которую рассчитывал враг. Синтез карательных мер и «психологических операций» не привел противника к успеху, так как пропасть между пропагандистскими заявлениями и жестокой действительностью была весьма заметной.

Глава третья

«Оружие веры». Средства пропагандистского воздействия и их применение оккупантами в контексте борьбы с партизанами

Как вспоминал после войны бывший начальник отдела пропаганды ОКВ генерал-майор Хассо фон Ведель, в период оккупации «активная пропаганда приобрела большое значение и размах. Использовались листовки и брошюры, громкоговорители и плакаты, а также агитаторы и лекторы всех разновидностей, подготовка местных жителей к этому была одной из главных задач ведомства»[313].

Рассматривая вопрос использования информационных технологий противоборства в антипартизанской пропаганде, необходимо подчеркнуть, что применение противником тех или иных инструментов информационно-психологического воздействия зависело от условий, обстановки и разведывательных данных, поступавших по каналам германских спецслужб. Кроме того, большая ставка делалась на оперативность. Запоздалая реакция на события, тем более в ходе крупных операций, вызывала серьезные нарекания[314]. В связи с этим немцы прибегали в своей деятельности к тем средствам, которые могли быстро донести их мысль до партизан и населения.

«Листовочная война» против «двуногих зверей»

Среди всего арсенала пропагандистской продукции, задействованной в антипартизанской борьбе, приоритет отдавался визуальным печатным средствам, прежде всего листовкам. На протяжении всего периода оккупации они оставались одним из наиболее удобных инструментов передачи информации. В наставлении «Борьба с бандами» от 6 мая 1944 г. прямо говорилось: «Сброс пропагандистских материалов с воздуха – это, как правило, единственный способ пропагандистского воздействия на население или банды»[315].

Как показывает опыт Второй мировой войны, написать листовку – дело достаточно трудное. Такая агитка должна вызывать доверие, убеждать своей правдивостью[316]. Немцы не всегда соблюдали эти правила, о чем писал даже Геббельс, следивший за качеством пропагандистских материалов[317]. В отчетах абвера и органов военной пропаганды в Берлин также указывалось на то, что встречались немецкие листовки весьма хорошие по замыслу, но очень неумело написанные. К тому же авторы листовок порою не могли похвастаться доскональным знанием советской действительности, местной психологии и бытовых реалий[318].

Отчасти эти недостатки на местах компенсировались за счет кадров коллаборационистских журналистов, которые лучше, чем их немецкие коллеги, знали довоенную жизнь в СССР. Благодаря им в известной мере удавалось снять проблему правильной передачи текста на современном русском языке и заодно учесть психологические особенности адресатов. Тем не менее листовки, изобилующие различными ошибками, огрехами и недочетами, немцы выпускали гораздо чаще, чем принято считать. В рамках антипартизанской пропаганды это было особенно заметно. Плохо подготовленные агитки не вызывали у партизан ничего, кроме сарказма и смеха. К примеру, в мемуарах Героя Советского Союза и командира 1‑й Бобруйской партизанской бригады В.И. Ливенцева встречается весьма показательный эпизод. Реагируя на одну из немецких листовок, партизаны дали карателям свой ответ, где в том числе подчеркнули: «Вы не представляете, с каким хохотом читают все эту листовку и как смеются над вашими “культурными” выражениями. Чего только стоит такое выражение: “Бросайте к чертовой матери оружие, к той же матери командиров и приходите к нам”»[319].

В содержательном плане немецкие листовки, как и другие визуальные средства (газеты, плакаты, воззвания и т. д.), часто были связаны с деморализующей пропагандой, которая использовала разные мотивы, начиная от внушения той мысли, что дело партизан проигрышное, что немецкое превосходство подавляющее, и заканчивая эксплуатацией образов голода и плена. Практически все темы, затронутые в листовках, дублировались в газетных материалах и плакатах, повторялись во время непосредственного общения с населением. В упомянутой нами инструкции от 6 мая 1944 г. говорилось: «Пропаганда должна вестись единым образом. Акцент делается на распространении листовок и газет, а также на устной пропаганде»[320].

У немцев сложилась своя классификация агиток. В зависимости от содержания листовки делились на «инструктивные» (призывали к конкретным действиям), «стандартные» (изготовленные