Федор Синицын - Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика

Однако на деле, как известно, религия рассматривалась большевиками как крайне враждебный общественный институт. В.И. Ленин резко отрицательно относился к религии, называя ее «одним из видов духовного гнета» и «опиумом народа»{271}, и призывал «бороться с религией»{272}. Разумеется, нацелившись на искоренение религии, власти молодого Советского государства не намеревались использовать конфессиональные организации в качестве одного из проводников национальной политики.

На практике свобода совести в Советском государстве трактовалась однобоко и некорректно — только как свобода не верить в Бога, свобода вести антирелигиозную пропаганду{273}. Свобода совести не только не гарантировалась Советским государством, но открыто им нарушалась — в том числе было законодательно закреплено поражение духовенства в гражданских правах{274}. Религиозное обучение детей и миссионерская деятельность в СССР были запрещены. В 1929 г. в Конституцию была внесена поправка, отменившая свободу религиозной агитации{275}. В то же время государство открыто поддерживало и финансировало антирелигиозную пропаганду. Массовым тиражом выпускалась антирелигиозная литература и периодическая печать, работали 47 антирелигиозных музеев{276}. 13 октября 1922 г. при ЦК ВКП(б) была создана Комиссия по антирелигиозной пропаганде, руководителем которой был назначен видный партийный и советский деятель Е.М. Ярославский[13]. Решающую роль в развитии антирелигиозного движения в стране сыграли издававшаяся с 1922 г. газета «Безбожник» и созданное в 1925 г. всесоюзное антирелигиозное общество «Союз безбожников», переименованное в 1929 г. в «Союз воинствующих безбожников» (СВБ){277}, который при полной поддержке властей вел агрессивную антирелигиозную пропаганду.

Религиозные институты в СССР подверглись жестоким преследованиям. Только в 1928 г., в связи с началом коллективизации, И.В. Сталин три раза призывал к борьбе с религией. В 1929–1933 гг. и 1933–1937 гг. СВБ провозглашал две «безбожные пятилетки», воплощение в жизнь которых выражалось в агрессивной атеистической пропаганде{278}. В 1920-х и 1930-х гг. были закрыты и разрушены тысячи православных храмов и монастырей, уничтожено или арестовано 80–85% священников Русской Православной Церкви (более 45 тыс. чел.){279}. РПЦ не позволили избрать Патриарха, были закрыты духовные академии и семинарии, церковные периодические издания.

Положение других конфессий было схожим. Подверглись репрессиям католические и протестантские священнослужители. В 1935 г. полностью прекратил свою деятельность Федеративный союз баптистов СССР, и хотя Союз евангельских христиан формально продолжал существовать, фактически его деятельность была парализована{280}. В 1920-х гг. были упразднены исламские суды, закрыты религиозные школы, конфискован весь вакф{281},[14] прекращен выпуск исламских периодических изданий и литературы{282}. В 1932 г. начались преследования верующих-мусульман и исламских священнослужителей, тысячи которых были казнены или погибли в лагерях{283}. В 1936 г. были репрессированы члены Центрального ДУМ России и ДУМ Башкирии{284}. С 1929 г. была развернута целенаправленная деятельность государства по ликвидации буддийской конфессии. Власти активно разрушали такие сферы буддийской деятельности, как монастырское образование, культура и искусство, тибетская медицина. Большинство буддийских священнослужителей было расстреляно или отправлено в ГУЛАГ. С 1920-х гг. в СССР началось массовое закрытие синагог, были осуществлены репрессии в отношении раввинов, а также ученых-гебраистов{285}.

Однако в связи с переменой курса национальной политики, связанной с усилением русского национального фактора и внедрением доктрины советского патриотизма, в середине 1930-х гг. власть осознала необходимость использования в идеологии традиционных ценностей российской цивилизации, сложившихся под влиянием православия{286}. В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 14 ноября 1936 г. Крещение Руси было признано «положительным этапом в истории русского народа»{287}. Материалы пропаганды, включая антирелигиозную печать, стали утверждать, что Крещение Руси было «крупнейшим историческим событием», имевшим «большое значение»{288}. Христианство в целом стало рассматриваться как «прогрессивное явление» в истории Руси{289}. Как уже говорилось, была положительно оценена деятельность князя Александра Невского, канонизированного РПЦ.

Советское руководство было настроено к пересмотру роли христианства в истории страны и использованию патриотических страниц истории русского православия (а также, возможно, и других конфессий) в государственной идеологии без опасений усилить положение религии, так как этому способствовало убеждение, что религия в СССР к середине 1930-х гг. якобы пришла к окончательному упадку и перестала быть «социально-опасной». Были распространены сведения, что в стране «религия не играет уже никакой роли», «многие молятся Богу лишь ради страховки, на всякий случай»{290}. В феврале 1936 г. Е.М. Ярославский на юбилейном вечере по случаю десятилетия СВБ доложил, что безбожники к тому времени составляли как минимум половину населения СССР и даже «переваливают за вторую половину»{291}. В августе 1937 г. Е.М. Ярославский уверял, что безбожие «распространяется гигантскими шагами», верующих и священнослужителей «становится все меньше и меньше»{292}. Из некоторых высказываний Е.М. Ярославского, сделанных в 1937 г., можно сделать вывод, что, по его мнению, максимальное число верующих в СССР к этому времени не должно было превышать 1/3 населения{293}.

Одним из подтверждений тезиса об уверенности властей в упадке религиозности стала отмена нормы о дискриминации духовенства в отношении избирательных прав, закрепленная в статье 135 Конституции СССР 1936 г.{294} После принятия новой Конституции были назначены выборы в Верховный Совет СССР (на 12 декабря 1937 г.), Верховные Советы республик (на июнь 1938 г.) и местные советы (на декабрь 1939 г.). Несмотря на предоставление избирательных прав священнослужителям (равно как и другим «чуждым элементам»), власти не опасались того, что выборы могут перерасти в нечто неуправляемое{295}. Антирелигиозная пропаганда уверяла, что после опубликования Конституции священники будут массово слагать сан{296} и даже что «часть служителей культа уже сейчас просит дать какую-нибудь работу, лишь бы уйти из церкви»{297}. Очевидно, по причине уверенности в том, что религия больше не представляет опасности, И.В. Сталин ратовал и за менее агрессивное ведение антирелигиозной пропаганды{298}.

Проведенная в январе 1937 г. Всесоюзная перепись населения была призвана оправдать ожидания советского правительства по поводу «изживания» религии. Прогнозировалось широкое распространение атеизма, а процент верующих предполагался небольшой{299}. Однако результаты переписи стали неприятной неожиданностью для советского руководства: доля верующих среди советских граждан оказалась высокой — 57% взрослого населения (в сельской местности — примерно две трети всего населения, в городах — не менее одной трети; при этом необходимо принять во внимание, что часть верующих при проведении переписи опасалась указывать свою принадлежность к религии). Не позднее 14 марта 1937 г. начальник ЦУНХУ Госплана СССР И.А. Краваль сообщил И.В. Сталину и В.М. Молотову, что «число верующих оказалось больше… чем ожидали»{300}. Результаты переписи в отношении религиозности скрывались не только от народа, но и как минимум до июня 1937 г. — от Комиссии по вопросам культов при ВЦИК{301}. В дополнение к результатам переписи, которые разрушили ложное представление об искоренении религии в СССР, не оправдались надежды на массовое сложение сана священнослужителями.

Проведение выборов по новым нормам законодательства, которое предоставило духовенству пассивное и активное избирательное право, всколыхнуло религиозные круги. Священнослужители многих регионов СССР развили бурную деятельность по мобилизации религиозного актива, подбору и выдвижению своих кандидатов в депутаты{302}. Это вызвало серьезную озабоченность у советских властей, которые осознали свою ошибку в восприятии религиозности населения как решенной проблемы. На февральско-мартовском 1937 г. пленуме ЦК ВКП(б) А.А. Жданов объявил, что Церковь — это единственная сила, «не подконтрольная правящей партии»{303}. В марте 1937 г. Е.М. Ярославский констатировал: «Поповщина переходит в наступление»{304}. В ответ была развернута широкая программа противодействия «религиозникам» во время предстоящих выборов{305}. Во-первых, пресекалась деятельность по выдвижению религиозными активистами кандидатов в депутаты{306}. Во-вторых, была развернута агрессивная пропагандистская кампания, направленная на убеждение населения в том, что все священнослужители — это «враги народа», «шпионы», «агенты фашизма»{307}. В-третьих, было усилено давление на священнослужителей. В результате налоговых и других административных мер только в 1937 г. было закрыто 8 тыс. церквей{308}. По «церковным делам» в 1937 г. было арестовано 136 900 чел., из них расстреляно — 85 300 чел.; в 1938 г. — соответственно 28 300 и 21 500 чел.{309} В 1937 г. было арестовано 50 православных епископов (для сравнения: в 1935 г. — 14, в 1936 г. — 20 епископов){310}. В дополнение, в апреле 1938 г. была ликвидирована Комиссия по вопросам культов, которая, пусть предвзято, но занималась разбором жалоб верующих на незаконные притеснения, принимая в том числе, решения о пресечении незаконного закрытия церквей и мечетей. С этого времени вопросами религии занимались только специальные структуры НКВД.