Олег Романько - Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945

• оперативную команду 8 (Einsatzkommando 8)

• оперативную команду 9 (Einsatzkommando 9)

• специальную команду 7-а (Sonderkommando 7а)

• специальную команду 7–6 (Sonderkommando 7b)

• передовую команду «Москва» (Vorkommando Moskau), с января 1942 года — специальная команда 7-ц (Sonderkommando 7с).

Каждое из указанных подразделений действовало вполне самостоятельно, так как даже подчинялось разным инстанциям. Так, оперативные команды 8 и 9 и специальные команды 7–6 и 7-ц находились в оперативном подчинении начальника полиции безопасности и СД военной зоны оккупации, а оперативная команда 7-а — в распоряжении того же чиновника, но в генеральном округе «Белоруссия».

Результатом деятельности оперативной группы «Б» на территории Белоруссии и западной России стало уничтожение более 134 тыс. мирных жителей. После освобождения территории Белоруссии надобность в использовании этой группы отпала, и 29 августа 1944 года она была расформирована.

Говоря о деятельности оперативных групп полиции безопасности и СД, нельзя пройти мимо еще одной обязанности, возложенной на их командиров. По договоренности с гражданской и военной администрацией, они занимались формированием органов полиции безопасности и СД на оккупированных территориях, предоставив для них свои организационные структуры и кадровый персонал. Например, подразделения оперативной группы Артура Небе — штаб, специальные команды 7–6 и 7-а — стали, со временем, соответственно:

• штабом главного начальника полиции безопасности и СД «Россия-Центр»;

• аппаратом главного начальника полиции безопасности и СД «Россия-Центр» и

• аппаратом начальника полиции безопасности и СД «Белоруссия»{73}.

Силовые структуры фюрера СС и полиции в зоне гражданской администрации начали создаваться несколько позднее — в сентябре 1941 года. В отличие от полицейского аппарата фюрера военной зоны, они были первоначально незначительными и состояли в основном из подразделений жандармерии, которые находились в распоряжении начальника управления полиции порядка в Белоруссии. Так, в апреле 1943 года ему подчинялись следующие подразделения:

• 6, 7, 11, 12, 13, 17, 18, 19, 21, 49 и 50-й моторизованные взводы жандармерии;

• комендантская рота при штабе начальника полиции порядка (Stab Kompanie/ Kommandeur der Ordnungspolizei Weissruthenien){74}.

Следует подчеркнуть, что развитие сил по поддержанию порядка на территории генерального округа «Белоруссия» пошло несколько иначе, чем в зоне военной администрации. Здесь немцы сделали ставку на использование местных и пришлых коллаборационистских формирований.

Местные коллаборационистские формирования начали создаваться почти сразу же после первых дней оккупации. Но более подробно об их истории, организации, структуре, боевом применении мы поговорим в следующих главах. Здесь же более уместным будет сказать несколько слов о тех «восточных» частях и подразделениях, которые в силу разных обстоятельств оказались на территории Белоруссии[21].

В силу того, что Белоруссия занимала ключевое положение для тыла всего Восточного фронта, ее умиротворению немцы придавали первостепенное значение. Однако, как было показано выше, собственных сил для этого у них не было. Поэтому для охраны коммуникаций и территории немецкое военное командование и полицейское руководство стало привлекать добровольческие формирования из различных народов СССР, которые стали создаваться ими с августа 1941 года. Со временем эти и местные добровольческие формирования стали, фактически, костяком всей охраны общественного порядка. С августа 1941 по июль 1944 года их на территории Белоруссии перебывало значительное количество, которое условно можно классифицировать по следующим показателям:

• национальный признак;

• на территории какой оккупационной администрации они действовали и, соответственно, какой власти подчинялись;

• были ли они сформированы на территории Белоруссии, прибыли сюда в качестве усиления местного полицейского аппарата или отступили вместе с немецкими войсками.

Национальный признак является наиболее существенным и охватывает оба последующих показателя. Согласно ему, можно выделить следующие части и соединения «восточных» добровольцев (в этом списке приведены все добровольческие формирования, за исключением белорусских):

• русские национальные формирования — это Русская национальная народная армия (РННЛ), 1-я Русская национальная бригада СС («Дружина») и Русская освободительная народная армия (РОНА, или «Бригада Каминского»);

• так называемые восточные батальоны (Ostbataillone)[22], фактически, те же русские формирования, но без выраженного национального характера — это 201, 203, 221, 286, 427, 432, 439, 601–603, 605, 610, 627, 633–635, 637, 642-й восточные батальоны и 1-й Восточный добровольческий полк;

• казачьи формирования — это 600, 622–625-й казачьи дивизионы, 4-й и 5-й казачьи полки и так называемый Казачий Стан, в составе 10 пехотных полков;

• украинские формирования — это 53, 54, 55, 56, 57, 62, 63, 115, 118, 201-й батальоны «Schuma»;

• литовские формирования — это 3, 12, 15, 255-й батальоны «Schuma»;

• латышские формирования — это 18, 24, 26, 271, 274-й батальоны «Schuma»;

• эстонские формирования — это 36-й и 45-й батальоны «Schuma»;

• части и подразделения так называемых Восточных легионов (Ostlegionen) — это 1-й Восточно-мусульманский полк СС, 786-й туркестанский, 807-й азербайджанский и 825-й волжско-татарский пехотные батальоны.

К «восточным» добровольческим формированиям также можно отнести уже упоминавшуюся так называемую Специальную команду СС «Дирлевангер». Первоначально эта часть была исключительно немецкой, однако после нескольких месяцев антипартизанской войны на территории Белоруссии в ее состав были включены несколько подразделений, укомплектованных исключительно «восточными» добровольцами (русскими, украинцами, белорусами и др.).

Добровольческие формирования несли охрану общественного порядка по всей территории Белоруссии, находясь в распоряжении всех ветвей оккупационной администрации. В целом это выглядело так (хотя были и исключения):

• в подчинении командующего тыловым районом и охранными войсками группы армий «Центр» действовали в основном все русские формирования, восточные батальоны, казачьи части и подразделения Восточных легионов;

• все батальоны «Schinna» были распределены между соответствующими структурами главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр» и фюрером СС и полиции генерального округа «Белоруссия» (в подчинении последнего также находился и 1-й Восточно-мусульманский полк СС){75}.

Проанализировав систему по поддержанию общественного порядка и ее вооруженные силы на территории Белоруссии, можно сказать, что за весь период оккупации наблюдался их неуклонный рост. Так, если в 1941–1942 годах их численность составляла примерно 160 тыс. человек, то весной 1944 года она возросла более чем вдвое.

ГЛАВА 2.

БЕЛОРУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ И ЕГО РОЛЬ В ПРОЦЕССЕ СОЗДАНИЯ БЕЛОРУССКИХ КОЛЛАБОРАЦИОНИСТСКИХ ФОРМИРОВАНИЙ

БЕЛОРУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ: РЕТРОСПЕКТИВА

Создание «восточных» добровольческих формирований в составе германских вооруженных сил проходило обычно при содействии или активном участии националистических организаций, которые связывали с этим процессом какие-то свои определенные цели. Одной из таких целей было желание получить в свои руки некую вооруженную силу, которая могла быть использована как инструмент давления на немцев или в борьбе за власть со своими политическими оппонентами, а в дальнейшей перспективе — как основа будущей национальной армии. Однако не стоит думать, что эти идеи зародились в головах лидеров национальных организаций только накануне Второй мировой войны. Их истоки следует искать в доктринах того или иного национального движения, многие из которых своими корнями уходят во вторую половину позапрошлого века. Поэтому, чтобы понять причины сотрудничества националистов из числа народов СССР с германским военно-политическим руководством вообще и логику процесса создания «восточных» добровольческих формирований, в частности, необходимо обратиться к истории того или иного национального движения. И белорусский национализм в этом смысле не исключение.

По словам многих исследователей, белорусское национальное движение относилось (да и сейчас относится) к числу наиболее неразвитых как в идейном, так и в организационном плане. Даже, несмотря на поддержку тех или иных внешних сил, белорусским националистам до сих пор не удается окончательно убедить «мировую общественность» и, что более актуально, свой народ, что в этническом смысле он является отличным от русского народа. Тем не менее белорусские националисты продолжают утверждать, что их притязания на государственную независимость имеют исторические корни и основания. В целом все основные вехи развития белорусской национальной идеи можно свести к следующим моментам.