«Практический работник» Георгий Маленков - Андрей Константинович Сорокин

том, что советские спортсмены готовы выигрывать первенство. Более того, Романов решается вынести и вердикт, поддержанный в итоге политическим руководством: «Считаем участие в Олимпийских играх нецелесообразным». Поскольку 9 и 14 января на имя секретаря ЦК Суслова поступили два письма – от Всесоюзной лыжной и Всесоюзной хоккейной секций и тренеров отдельных хоккейных команд – с выражением уверенности в успешном выступлении на Олимпиаде, от руководства Спорткомитета потребовалось обоснование такой позиции, что и было сделано в справке, датированной 16 января 1952 года. Согласно приведенным в ней подробным расчетам, СССР мог претендовать лишь на пятое место в неофициальном командном зачете. Так что рвавшимся в бой советским спортсменам пришлось немного повременить.

Активно вовлекаясь в соперничество на международной арене в отдельных видах спорта, в олимпийское движение СССР вошел не без колебаний. Причем инициатива исходила не от советской стороны. 14 декабря 1950 года председатель Комитета по делам физической культуры и спорта при Совмине СССР А. Аполлонов пишет записку на имя председателя Внешнеполитической комиссии ЦК Григорьяна с развернутым обоснованием необходимости участия в олимпийском движении: «Всесоюзный комитет по делам физической культуры и спорта считает возможным использовать трибуну Международного Олимпийского комитета для борьбы за прочный и длительный мир, за демократизацию международного спортивного движения, а участие в Олимпиаде – для пропаганды за рубежом достижений советского спорта». Именно первую часть фразы Григорьян отчеркивает на полях. В течение ряда лет все советские делегации, участвующие в конгрессах международных федераций и МОК, получают установки чисто политического характера: например, обеспечить подписание делегатами «обращения Всемирного Совета Мира», о заключении Пакта мира и т. д. Как ясно следует из записки Аполлонова, не советская сторона формально инициировала вступление СССР в МОК. Комитет «получил предложения о создании Олимпийского Комитета СССР или о том, чтобы объявить Всесоюзный Комитет по делам физической культуры и спорта Олимпийским Комитетом», от оргкомитета по проведению XV Олимпиады.

В начале 1951 года руководители Внешнеполитической комиссии не раз прямо обращаются к Сталину. Сначала это делает заместитель председателя этой комиссии Пономарев (будущий секретарь ЦК и кандидат в члены Политбюро), а затем уже, 14 февраля, и сам Григорьян, выступив с инициативой «принять предложение Комитета по делам физкультуры и спорта при Совмине СССР» о создании Олимпийского комитета и вступлении в МОК. Обращения остаются без ответа. 8 апреля 1951-го временно исполнявший обязанности председателя комитета Н. Романов вновь обращается к Григорьяну с напоминанием о том, что сроки поджимают: «3 мая в Вене состоится заседание конгресса международного Олимпийского Комитета, который правомочен принять Олимпийский Комитет СССР в число членов Международного Олимпийского Комитета. До Олимпиады 1952 года (июль м-ц) больше заседаний конгресса не будет». В другом деле обнаруживается еще одна записка Романова Григорьяну, написанная 18 апреля, с рекомендацией отказаться от предложения оргкомитета Олимпиады советским спортсменам участвовать в факельной эстафете, «поскольку до сих пор не решен вопрос об учреждении Олимпийского Комитета СССР». Григорьян с пометкой «срочно» отдает документ в работу, и в тот же день 18 апреля (!) появляется соответствующее постановление Политбюро ЦК о создании Олимпийского комитета СССР. За постановлением ЦК последует и постановление Совмина СССР, датированное тем же днем.

А 23 апреля в Москве состоялось учредительное собрание, на котором было заявлено о создании Олимпийского комитета СССР. В тот же день в штаб-квартиру МОК была направлена телеграмма с сообщением о том, «что в СССР образован Олимпийский комитет». «Олимпийский комитет СССР, – говорилось в телеграмме, – согласен с Уставом МОК и заявляет о своем присоединении к Международному олимпийскому комитету». Именно 23 апреля принято считать днем рождения Олимпийского комитета СССР. Первым его председателем становится зампред Спорткомитета Андрианов, который вместе со своим замом А. Романовым (по совместительству – председателем Спорткомитета РСФСР) направляется на майское заседание МОК в Вену. Разрешение на эту командировку Григорьян опять запрашивает в личном обращении к Сталину 23 апреля, а 25-го принимается специальное постановление Политбюро. Советская делегация едет в Вену, где на сессии МОК принимается решение о приеме Олимпийского комитета СССР в МОК, а Андрианов избирается членом МОК от СССР.

Однако и это еще не конец истории. 24 ноября 1951 года Н. Романов адресует – на этот раз прямо секретарю ЦК Маленкову – очередную записку, в которой сообщает, что Спорткомитет, рассмотрев вопрос о возможности участия спортсменов СССР в Олимпиаде, считает такое участие целесообразным. Советские спортсмены смогут принять участие по большинству видов программы Олимпиады и бороться за 1–2 место в командном зачете Олимпийских игр. Основным конкурентом в этой борьбе были определены США. Политическому руководству предлагается «разрешить Комитету направить предварительную заявку об участии советских спортсменов в XV Олимпийских играх» и «разрешить Комитету приступить с 15 декабря 1951 года к подготовке советских спортсменов к Олимпиаде». В этой записке Романов специально обращает внимание Маленкова на то, что МОК «официально не определяет, какая страна выигрывает командное первенство Олимпиады. Однако на Олимпийских играх для определения страны – победительницы Олимпиады ведется подсчет очков за занятые призовые места с оценкой за первое место – 7 очков, второе – 5, третье – 4, четвертое – 3, пятое – 2, шестое – 1 очко. Эти сведения публикуются в печати и официальных справочниках олимпийского комитета». Идеология страны – осажденного лагеря ясно прослеживается в этом документе. «Фактически, – пишет Романов, – спортсмены СССР должны будут выступать против лучших спортсменов всех капиталистических стран, вместе взятых». К этой записке были приложены справки о сравнительных результатах спортсменов СССР и других стран по 21 виду спорта, входящему в программу летних игр 1952 года, и об итогах олимпийских игр 1948 года. 27 декабря Маленков дает поручение разослать эту записку в три адреса: членам Бюро Президиума Совмина, секретарям ЦК персонально и в Секретариат ЦК. Одним из решающих соображений об участии в играх стало осознание того, что «эти соревнования становятся все более популярными и расцениваются как смотр состояния физической культуры и спорта в каждой стране, мировая общественность и пресса производят подсчет общих итогов участия в Играх каждой страны».

17 декабря 1951 года Совмин СССР принял решение «о даче предварительной заявки на участие советских спортсменов в летних олимпийских играх 1952 г. в Хельсинки». В тот же день руководство Внешнеполитической комиссии совместно с руководством Спорткомитета направляют на имя Сталина письмо с просьбой разрешить направить заявления ряда спортивных секций о вступлении в международные спортивные организации, что требовалось по условиям участия в играх соответствующих спортивных команд.

Длительный и сложный процесс согласования объясняется, видимо, тем, что аппарат не имел входящих указаний от «Инстанции» (так в некоторых шифровках именовался Сталин). В архивах