Индиль - Ли Леви

светлой печалью смотрела на фавна, на его полузакрытые глаза, на морщинки в уголках его глаз, на седину в его висках, и перед ее взглядом вставала высокая шумящая трава, обрыв и высокое старое дерево, склонившее свои ветви над их головами, а там, дальше, внизу, – долина, окаймленная цепью черных гор, теперь не далеких, не пугающих, как прежде, но покорившихся ей, величественных, покрытых чистейшим покрывалом вечных снегов.

Над горами поднималась луна, огромная, яркая, и по ее поверхности мелькали неясные тени. И там, среди этих теней, она увидела его взгляд, его глаза, его лицо, его руки. Ее демон звал ее к себе, и все в ней рвалось к нему навстречу.

Часть третья

Илис. Эпизод первый

В лицо повеяло холодом. Он стоял перед входом в пещеру, задумчиво рассматривая снег у своих ног. Ветер, проснувшийся совсем недавно, рисовал легкими движениями причудливые узоры на снегу. Оннед стоял у входа в пещеру и чувствовал холодное пустое дыхание этих стен. Сколько лет он потратил, сколько миль преодолел, желая найти ее – и вот, она совсем рядом, а он не в силах решиться на последний шаг – шаг, отделяющий его от Индиль. Пещера затягивала в себя снег, которым играл ветер у его ног. Она затягивала, влекла в свои глубины и эльфа. И он переступил черту.

Он вошел под своды пещеры и остановился, выждал некоторое время, пока его глаза привыкли к сумраку, затем огляделся. Узкий проход вел вглубь пещеры. Он протиснулся внутрь и оказался в небольшой зале. В центре залы возвышался алтарь, и на нем, на этом холодном каменном постаменте, он увидел ее. Оннед подошел ближе, чувствуя, как в его душе зарождается тревога, склонился над ней и увидел ее лицо – бледное, безжизненное. Лунный свет, проникавший в залу сквозь проем в стене, придавал всей ее фигуре неземные очертания, казалось, она сама излучала свет. Одна ее рука лежала на груди, другую же она уронила, и длинный рукав ее платья касался пола. Глаза ее были закрыты, а губы чуть разомкнуты. Ее матовая кожа приобрела неестественно белый цвет, золотые локоны поблекли. Ее ресницы – длинные, упругие, некогда черные, как смоль, – теперь покрывал колкий иней. Она не дышала. Склонившись к ней еще ближе, Оннед не мог не убедиться в этом. Некоторое время он стоял над ней неподвижно, словно не веря в то, что предстало перед его взором, словно пытаясь осознать то, что видел. Он умел принимать любые удары судьбы, любые разочарования и невзгоды, не прячась за мнимыми надеждами и иллюзиями. Он не позволял чувствам и переживаниям взять верх над разумом. Он не оспаривал то, над чем был бессилен. Но в этот раз он не был готов смириться с тем, что было очевидно. Он дотронулся кончиками пальцев до ее лица и, едва касаясь, провел рукой по ее щеке. Она была холодна, как лед. Индиль принесла себя в жертву на этом каменном алтаре, вдали ото всех, оставшись наедине с холодом. И в этот раз зима приняла ее жертву.

Оннед опустился рядом с алтарем на холодный каменный пол. Он позволил себе вольность. Он позволил себе думать о ней. Он позволил своему разуму создать несуществующий, вымышленный мир, в котором они могли быть вместе, в котором она могла простить его, в котором они могли быть счастливы, в котором их ждала долгая спокойная жизнь, без потрясений, без невзгод… Сколько времени он грезил их скорой встречей, искал ее повсюду, верил в возможность быть с ней… Это был сон наяву, и теперь пришло время проснуться. Столетия он провел, прячась от самого себя за неприступной стеной, и вот, стена пала, и он остался один посреди огромного пустого заснеженного мира. Он позволил себе мечтать и поплатился за это. Он погиб.

Ее рука касалась его плеча. Он взял ее руку в свои ладони. Ее кисть была тверда и холодна, как лед. Он прижал ее руку к своему лицу – и обжегся холодом. В этой руке не было жизни.

Лунный свет сменился светом дня, но Оннед продолжал неподвижно сидеть на каменном полу пещеры у алтаря, у ее последнего пристанища. Сквозь расселину в скале он видел, как на небе снова зажигались звезды, но ему не было до этого никакого дела. Он ничего не видел, не слышал, не замечал. Он погрузился в глубину своего сознания, в свои мысли – единственное, что продолжало жить в нем.

Внезапный звук вывел его из задумчивости – звук пробежавших маленьких ножек за его спиной. Он выпрямился и прислушался. Снова тот же звук, но теперь ножки быстро пробежали в другом направлении. Оннед поднялся и осмотрелся. В зале он никого не увидел. Снова тот же топот маленьких ножек у него за спиной – и детский смех.

– Кто здесь? – громко и отчетливо произнес Оннед в пустоту.

– Обернись! Обернись! – ответил ему эхом детский голосок – и снова кто-то пробежал за его спиной.

Оннед обернулся и снова никого не увидел.

– Кто ты? – снова спросил он и взялся за рукоять меча. Кто мог знать, что таили в себе эти стены, в которых он так безрассудно очутился, один, оставив своих воинов далеко внизу, у подножья горы. Кто мог знать, какими древними кошмарами была наполнена эта пещера. Можно было только предполагать, для чего предназначалась эта зала и для чего служил этот жертвенный алтарь, на котором теперь покоилось тело Индиль. Эти земли были наполнены страхом и тьмой.

– Поиграй со мной! – услышал он детский голосок за спиной. – Найди меня! – и снова звонкий смех.

– Не для того я пришел сюда, чтобы играть с тобою. Выйди ко мне, если хочешь говорить, или оставь меня.

Внезапно воцарилась тишина. И тут Оннед почувствовал, что за его спиной кто-то есть. Он медленно обернулся. Перед ним стояла маленькая девочка с копной длинных вьющихся рыжих волос. На ней было бархатное платье изумрудного цвета и красные башмачки. В руке она сжимала соломенную куклу. Девочка смотрела на него огромными изумрудными глазами и молчала. И вдруг в этих глазах он увидел слезы.

– Кто ты? – спросил он, пытаясь говорить как можно мягче.

– Ты пришел