Земля заката - Алексей Алексеевич Доронин

в булочные. Сейчас живы потомки тех, кто смог перестроиться на прежний, традиционный лад. Сегодня вирус далеко не такой злой… все, кто был слаб, вымерли, а выжили иммунные. У нас говорят, что вирус русский, но я не верю, что ваши могли такое зверство совершить. Возможно, китайский? Но ещё скорее, америкосовский.

Младший прикоснулся к карману, в котором лежал диктофон. Вроде тёплый. Наверное, пишет. Хотя, о простуде он знал уже достаточно.

– Коварная штука. Старики и дети почти не заражались, но люди призывного возраста болели очень тяжело. Причём мужчины тяжелее, чем женщины… не иначе, феминистки потрудились… хе-хе. Убивала она не так часто, но надолго делала из человека обузу для нескольких здоровых… которые имели почти стопроцентные шансы заразиться без полной изоляции. Почти как в свое время «испанка».

– «Испанка»? А… грипп. Извините, – Младший опять поймал себя на том, что перебивает.

Но ювелир не обиделся.

– В общем, в мирное время её победили бы, хоть и с некоторым трудом, но среди Зимы и разрухи – люди умирали не от самой простуды, а от всеобщего коллапса. Стена и решётки в городе осталась с тех пор, со времени первой вспышки. Вакцину создать не удалось, но пытались колоть что-то из старых запасов. Сейчас «простуда» уже не та… Но бывают рецидивы. Тогда внутренний город закрывается. Случаются и другие инфекции. Поэтому многие до сих пор боятся. Неспроста же столько людей закрывают лица шарфами, масками. На самом деле это мало помогает. Придурки, что с них взять. Не кашляй на других, а то могут поколотить или прогнать. И еще… – ювелир понизил голос, будто выдавал важную тайну. – Я не из тех дураков, кто на вас зуб имеет. Кто умный, тот знает: гадости о вашей стране... это фейки, которые делал Сорос и его приспешники из Бельведерского клуба! И знаешь, что?

В этом месте ювелир еще сильней понизил голос. Наконец-то тот окончательно перешел на «ты», но из-за разницы в возрасте Младший не последовал его примеру. Этикет он знал.

– Was? – переспросил Данилов.

– Они штамповали не только фальшивую историю. Они надумали саму природу переделать. Нет, я не про трансов, шут с ними. Про более страшное. Хочешь, поставлю DVD, посмотрим передачу? – он показал на стеллажи. – Там один умный мужик с усами рассказывает, какие эксперименты проводили масоны. Если бы не обмен ударами... они бы эту дрянь доделали. Оружие, убивающее людей с определенной… как её там… гаплогруппой.

– Интересненько, – произнес Александр, – А может, оно бы стало не убивать, а превращать определенные народы в послушных зеленых монстров? Или мы сейчас жили бы среди гигантских крыс, собак размером со свинью и летающих ящеров? Нет, передачу смотреть времени нет. Я политикой не интересуюсь. Правды всё равно не раскопать, столько лет прошло.

– Зря, зря. Политика древних – интересная штука, только надо умных людей слушать, а то сам голову сломаешь. А у вас богатая фантазия, юноша. В прежние времена могли бы писать сценарии для Голливуда.

«А в нынешние – бродяга и изгой. Бывший наемник и убийца. И если бы ты знал, дедок, скольких я по пути сюда спровадил на тот свет, не разговаривал бы со мной как с ребёнком. Просто я худощав и ростом мог бы повыше быть. Ну да ладно».

В голове у Младшего пробежало молнией: найти бы такую лабораторию. И выпустить вирус, чтобы всё накрылось нахрен и всех людей сожрали летучие мыши размером с птеродактиля. В этом финале хотя бы был стиль.

Он, даже если и хотел поспорить, давно усвоил главное правило в опасном мире – говори то, что от тебя ждут. И больше слушай, чем говори.

– В общем, любой антиквариат неси, оценю. Но главное для меня – русские вещи. Раритетные. Не ширпотреб. Желающие их приобрести здесь есть, много ваших сюда репатриировались.

Младший и так заметил, что русских артефактов в зале больше, чем немецких.

На стенах было развешано много каких-то знамён, вымпелов, плакатов, грамот, разных документов под стеклом, на полках стояли бюсты вождей, а может – полководцев или поэтов, в закрытых витринах змеились наградные ленты, лежали ордена и медали.

И тут же – марки, открытки и фотографии. Книги из библиотеки Денисова должны занять здесь достойное место.

– Про Европу вот что скажу. Жить тут можно... но немного тошно. Дойчи только и прикидывают, как бы кусок побольше ухватить и в норку. А я считаю, человек должен думать, как реки вспять поворачивать. Как Луну яблонями засеять. Счастье миру подарить. А не пфенниги считать и на дровах и мыле экономить! Если цивилизация и вернется на Землю – то не отсюда, юноша. Это страны заката. Ты видел этих… фриков? Накрашенных, напомаженных. Не боись, они безобидные, да и мало их. Просто кучкуются плотно. Так вот это симптом! Упадка. Как в Риме. Не помог даже апокалипсис. Загниваем, хе-хе-хе…

Птичка снова зачирикала, а ювелир нажал кнопку на каком-то устройстве, которое Саше не сразу удалось опознать. Музыкальный комбайн! В рабочем состоянии! Да ему больше ста лет.

Заиграла музыка. К своему удивлению он узнал старый русский рок. Песня про осень одного хорошего музыканта. Хмурый ноябрьский питерский день – самое время для неё. Хоть и без фанатизма, но Данилов в Питере такое слушал.

Он знал, что население бескрайних российских территорий, кроме единиц, рок не слушает, ни лёгкий, ни тяжёлый, и не помнит о существовании таких музыкальных стилей. Любили «Плот», «Мальчика», «Ты неси меня река», «Страну Лимонию», «Тёмную ночь», «Конфетки-бараночки...», шансон и даже блатняк (его слушал отдельный народец). Этим песням подпевали за столом, украшенным бутылью «табуретовки» и банкой с огурцами. Некоторые из них уже воспринимались как народные. А вот всякий rock, роцк – позабыли. Наверное, что-то чужеродное в этом роцке чувствовалось, западническое, упадническое.

Но песня про крайнюю осень была едва ли единственным исключением. Её помнили.

– Вот это я понимаю, культура, – вздохнул ювелир, когда музыка отыграла, и бард из прошлого допел. – Аж слеза на глаза наворачивается.

Очки у дяди Миши были особенные, с толстыми стёклами, казалось, что он носит маленькие телескопы.

Ювелир тем временем начал пытать Младшего расспросами, сколько в России стоит подсолнечное масло, фрукты, колбаса, сыр, газ для плиты и ещё много других вещей, которых и купить-то было нельзя по причине их отсутствия.

– Ну, а как вам тут живется? Как отношение? – сумел, наконец, Саша вставить