Измена. Простить, отпустить, отомстить? - Каролина Шевцова

хочу, - покачала я головой и села на диван. Точнее на новый, почти даже не безвкусный плед.

- Цветастый.

- Угу. Чтоб пятен было не видно.

- А обои сам клеил?

- А то, - не без гордости сообщил Тимур.

Я пораженно оглядывала золотистые вензеля на стенах. Крохотные блестящие плюшечки сливались в общий фон, и если не смотреть вот так прямо, а немного скосить взгляд в сторону, то было даже симпатично. Конечно, эти обои выглядели гораздо лучше тех старых, доставшихся нам еще со времен Перестройки. Но я сама бы ни за что не выбрала такие.

- Такая роскошь. Ты случайно не герцог? Тут на стене не хватает именного герба.

- Девочка, я армянин. Так что по меркам моей семьи тут все очень скромно. Как в монашеской келье. Или тебе не нравится?

- Очень нравится, - честно призналась я.

И это была правдой, от которой чесалось в носу и увлажнились глаза. Никто никогда за всю мою дурацкую жизнь так обо мне не заботился! Никто! Ни муж, ни родители, ни даже дети, которые на самом деле и не должны, а вот…

А вот лысый суровый дядька потратил целую неделю, чтобы выбрать, сделать, чтобы мне стало уютно и хорошо!

И мне стало. Господи, как же мне хорошо!

Обои можно переклеить. Можно закрасить! Можно вообще не включать свет и не смотреть на это золотое безобразие, чтоб не ровен час не ослепнуть. Да господи, хоть сейчас я могу зайти на сайт и купить десять рулонов нужного цвета и фактуры.

А теперь скажите, где продаются такие мужчины, как Тимур? Такие, кто берет и делает, кто думает не о себе, а о своей женщине, кто готов принять всех моих тараканов, не смотря на то, что даже меня они уже достали! А он ничего, держится! Мажет мелком Машенька по уголкам сознания и молчит. Потому что… Любит? Господи, как же Тимур любит, если он все это сделал для меня!

- Я тоже тебя люблю, - ну вот, голос уже дрожит от слез. Моргаю, чтобы увидеть хоть что-то перед собой, и тут же натыкаюсь на твердые как камень мышцы. Тимур обнимает, нежно гладит пальцами по спине, целует меня в красные от рыданий щеки, в лоб, губы, шею. Он везде и всюду, поддерживает, не дает упасть, потому что без него, я бы давно уже рухнула и не факт что встала обратно. Я очень устала и сама не понимаю, как еще стою. – Я так сильно тебя полюбила, сама не знаю, как это вышло, просто случилось и все, понимаешь?

- Понимаю.

- И я такая дура, я все время тебя динамлю, не звоню, не пишу, не готовлю обедов, не встречаю вечером в трусах и фартуке со свежими котлетками, - всхлипываю я.

- Если ты встретишь меня котлетами, трусы можешь не надевать, они нам не понадобятся, - хмыкает Тимур.

- Знаю. Но у меня нет котлет, есть тупая запеканка из кулинарии, так что ходить мне и дальше в своих рейтузах, - я все еще плачу, пока Лысый уже ржет над моим горем. Обнимает, уткнувшись лицом мне в плечо, и мелко дрожит от еле сдерживаемого смеха.

- Девочка, давай стянем с тебя эти рейтузы и сожжем на ритуальном костре у меня на кухне? Как раз посмотришь на новые конфорки, я их для тебя поменял. Помнишь, тебе не нравилась подача газа? Так вот…

- Да твою ж мать, - уже вою я, - ты на хрена такой идеальный? Ты с какой планеты? Тимур, у тебя недостатки вообще есть?

- Два. – Серьезно кивнул Тим и откинул вверх два пальца. – Первое – я лысый. Второе, я влюблен в клиническую дуру и, кажется, сам тупею. Настюш, ну хватит мокроту разводить, тут и так после ремонта влажно. Давай… не знаю… пожрем что ли, а то ты плачешь, а у меня живот урчит. Ну такое… Я вчера суп сварил. Эй, - он опытным движением заткнул мне рот ладонью, - не реви. Это просто суп, поняла? На бульонном кубике и из картошки я глазки не вырезал, поняла? И мыл ее плохо…без души. Так что не придумывай себе еще больше комплексов.

Я медленно кивнула, и только тогда Тимур убрал руку с моего рта. И снова поцеловал меня в губы.

Потом мы ели. И обнимались. И пили чай. И любили друг друга. Целовались. Смотрели какой-то мрачный и очень тихий сериал, что даже не поняли, как заснули. Вот так просто, лежа под одним одеялом, закинув ногу на бедро Тимура и зажимая пульт, я отрубилась.

Заснул и Тим.

И никто из нас не услышал установленный на десять вечера будильник.

И никто из нас не услышал пропущенные от Томы и Никиты звонки.

Мы спали. И спали. И спали.

И снились нам хорошие, добрые сны, в которых не нужно никуда бежать.

 

Глава 46

А вот пробуждение наоборот, перенесло меня из мира грез в настоящий кошмар. На экране три ночи и втрое больше звонков. Сначала от Томы, потом от Томы и Никиты попеременно и в конце только от сына. Видимо дочь к тому моменту уже заснула.

Черт! Я должна была вернуться к одиннадцати, чтобы отпустить Ника то ли на свидание, то ли на встречу с друзьями, о которой он предупреждал заранее. И теперь пропустил, из-за меня. Чувство стыда неприятно сдавило грудь.

Плохая мама. Очень плохая мама.

Тихо, чтобы не разбудить Тимура, вылезла из его жарких объятий, нашарила рукой носки и бюстгальтер, и те и другие валялись под диваном. Сгребла вещи в охапку и на цыпочках пробралась в туалет. В этой квартире туалетная комната была до смешного маленькой, так что я скинула брюки и рубашку на опущенную крышку унитаза – единственное свободное место, если не считать мокрой душевой кабины. Выдохнула и подняла взгляд вверх. Из зеркала на меня смотрела заспанная растрепанная женщина, которая давно потеряла контроль над собственной жизнью.

Господи, как же так вышло? Почему вместо ночи с любимым мужчиной я должна мчать через весь город к детям и делать вид, что… что?! Сказать, что заработалась и не заметила время? Соврать, что потеряла сознание, и меня отвезли в больницу? Притвориться, что ничего не произошло?

Отражение в зеркале криво улыбнулось. Пухлые от поцелуев губы поехали вниз, как у Пьеро. Только в этой сказке я была