Джони, оу-е! Или назад в СССР 3 - Михаил Васильевич Шелест

подкатывались… Э-э-э… Ты, кстати, зачем Серёгу евреем назвал?

— Я назвал⁈ — удивился я. — Не мог я назвать его евреем. Он же японец.

— А он говорит, что назвал. В пятницу, когда вы обсуждали, можно работать в воскресенье или нет.

— Ха! Так это я в общем. Если бы Маргулису сказал, тот бы точно обиделся. А так смотрел на Кавагое, а говорил для всех евреев.

— Ха-ха! Понятно! Я поясню ему. Так вот… Подходили с предложением сделать группу типа «Машины Времени». Серёге не нравится, как Макар поёт и что он на себя одеяло тянет.

— А как он тянет? Он песни пишет, он их и поёт. По-моему неплохо поёт. Своеобразно, конечно. Немного по бардовски. Голоса у него нет, но народу нравится.

— Народу нравится, потому что другого такого и рядом нет. Воскресенье распалось. Стас Намин мудрит с музыкой и кормится из госкормушки. Нет других, но Женька с Серёгой уйдут. Сергей точно уйдёт, а Маргулис… Если будет куда. Макар сложный, хотя и добрый. Он быстро загорается, перепрыгивает как воробей, с темы на тему. Короче… Я не могу. Учусь. Времени совсем нет. А ты, смотрю, берёшься за всё и сразу.

— Ты предлагаешь мне с ними сойтись?

— Ну…

— Да, пусть приходят. Посидим… У меня коньяк есть нормальный. Трезво всё обсудим. И ты приходи, приводи ещё ребят. Места на всех хватит. У меня тут большой проект намечается. Очень большой. Сейчас вокруг этого рок-клуба всё крутится станет. Уже крутиться начинает. Концерты проводить будем, музыку записывать.

Никольский слушал внимательно и дышал глубоко, словно всасывая в себя, вдыхая воздух свободы.

— Куда приходить? Сюда?

— Зачем сюда? Мне на Косыгина особнячок выделили. Пока не построю себе что-то приемлемое, — сказал я скромно, но смело глядя в глаза Никольскому.

— На какой Косыгина? На этой, что ли? — Константин мотнул головой куда-то влево.

— А у вас две улицы Косыгина? Не знал. А где вторая?

— Да, одна улица, — нахмурился гость. — Там только верхние обитают. Какой адрес?

— Шестьдесят семь. Напротив Хрущёвской дачи.

— Е*темать! Вот куда тебя занесло⁈ Приедем, конечно. Когда приезжать?

— Да в эту пятницу и приезжайте, — мясо пожарим. А, нет! Мы ж в Черноголовку едем. Можно и в будни. Тема горит. Надо ковать железо пока оно горячо.

— Большой проект говоришь? Тогда может большой сбор сделаем? Как у Гайдара в «Тимуре». Ха-ха!

— Не-е-е… Большой сбор рановато. Нет у нас ещё команды. И вряд ли будет. Каждый себе рвать будет А мне надо с каждым по отдельности поговорить. Как вот собрать вместе Макаревича, Кутикова, Кавагое? И таких доброжелателей много. Музыканты индивидуалисты и люди творческие, любят только себя и своё творчество. Остальных ненавидят в разной форме и степени. Сам же знаешь.

— Ты тоже? — спросил Никольский, с явным интересом.

— И я. Только у меня амбиции другие. Хочу сделать из вас такую мощь, чтобы на западе все охренели. И поэтому я готов делиться с вами и своим умением, и своим творчеством и, даже, своими деньгами.

— Е*ануться! — прошептал Никольский. — Ты кто?

— Конь в пальто! — рассмеялся я.

— Может по коньячку?

— Нельзя. Когда идёт репетиция, даже я не употребляю. Приезжайте завтра. Говорю… Берите всех своих, э-э-э, близких по духу. Не даром же именно к тебе пришли Кавагое и Маргулис. Значит у вас есть что-то общее.

— У меня есть, где взять кое-какую аппаратуру. Они же бесштанная команда. Пользуются гитарами, усилителями, колонками Мелик-Пашаева. Ованес — парень горячий, амбициозный и предротимчивый. Он на них хорошие бабки поднимает, и пишется на афише крупными буквами — «художественный руководитель — ОВАНЕС МЕЛИК-ПАШАЕВ».Ха-ха! Знаешь, как Макара это заедает⁈ Он ведь написан мелким шрифтом: «Музыкальный руководитель Андрей Макаревич». Ха-ха! Кто платит, тот заказывает музыку. Пока платит Макару Ованес — он рулит. А Андрюшу на х*й посылает, когда тот начинает ерепениться. Ха-ха! Вот такие кандебоберы.

— С аппаратурой я помогу. Готов сдавать в аренду, с условием страховки и с условием моего продюсерства.

— Как Ованес? Правильно. Но тот, правда в творчество не лезет.

— И я не особо стану лезть. Да и не всем помогать буду. Короче, надумаешь — приезжай.

— А что тут думать? Эти перцы ждут моего звонка. Поэтому, завтра и приедем. Что брать?

— Что будете жрать, то и берите. С меня много мяса, коньяк и пиво.

— Понятно! Завтра будем! Пошли, заберу плёнку. Смотри, мастер копию не стирай.

— Охренел, что ли? Это же история! Да за неё лет через пятьдесят я особняк себе куплю.

Никольский рассмеялся и зарделся как девица.

— Скажешь тоже… Особняк…

* * *

На следующий день ко мне приехали трое: Никольский, Кавагое и Маргулис. Мы неплохо посидели, но изначально они, вернее Маргулис, поведал об их проекте. Что, де, и он и Кавагое давно мечтают сделать что-то похожее на группу «Машина Времени», но без Макаревича. Почему-то им не нравилис его песни. Ха-ха! Честно говоря и мне первая «Машина» тоже не очень нравилась.

Но у них нет, говорил Маргулис ни аппаратуры ни поэта-песенника. Признались, что после отказа Никольского, уже поговорили с Алексеем Романовым. Тот, вроде непротив, но тоже кроме пианино и двенадцатиструнной гитары ничем не владеет. Зато имеет запас оранжировок и есенных текстов.

— А что вы не взяли его с собой? — спросил я.

— Занят он сегодня, а терпеть мы не могли.

Сказал, что дам им всё, что будет нужно, помогу записать, и почти не стану вмешиваться в творческий процесс. Сделают программу — организуем концерт. Порешали вопрос за тридцать минут, а потом только ели, пили и делились околомузыкальными новостями.

На фестивале в Черноголовке мы победили.

* * *

[1] К. Никольский —