Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

обнаружена в личном архиве Сталина. Две другие беседы, в том случае если они действительно имели место, вероятно, состоялись на даче Сталина в Кунцеве, но их записи по-прежнему не введены в научный оборот.

Принято считать, что на этой встрече и были согласованы дальнейшие действия, а Ким Ир Сену дан сигнал о тщательной подготовке вторжения на юг полуострова и о последовательности действий[641]. Однако рукописная запись этой беседы не содержит обсуждения данного вопроса[642]. К ней, правда, приложена страница (также рукописная), озаглавленная «Вопросы Ким Ир Сена для разрешения с товарищем Сталиным». Первым пунктом там значится вопрос «О путях и методах объединения страны (Юга и Севера). Настроены объединение провести вооруженным путем»[643]. Сообщение, содержавшее аналогичный текст, Т. Ф. Штыков, предваряя визит Ким Ир Сена, направил в Москву из Пхеньяна[644]. Несмотря на то, что запись беседы (важно подчеркнуть для читателя, что она не была предназначена для обнародования) не содержит следов обсуждения этого животрепещущего вопроса, не приходится сомневаться в том, что Ким Ир Сен во время пребывания в Москве в той или иной форме подтвердил ранее полученное принципиальное согласие Сталина на курс по объединению Кореи вооруженным путем. Также он, судя по всему, был предупрежден о том, что прямого участия Советского Союза в предстоящем конфликте не будет, а полагаться следует на Мао Цзэдуна и «китайских товарищей». К лету 1950 г. Корейская народная армия должна быть отмобилизована, а генштаб КНА с помощью советских советников должен завершить разработку плана наступления[645].

Обнаруженная запись беседы от 10 апреля содержит много интересного и важного для понимания существа взаимоотношений в треугольнике Москва — Пекин — Пхеньян, взглядов Сталина на развитие ситуации в Дальневосточном регионе и сотрудничество КНДР и Советского Союза. Не имея возможности сколько-нибудь подробно рассказать обо всем этом, коснемся коротко лишь одного момента. Корейский вождь сообщил Сталину о том, «что они считают, что можно было бы создать Коминформ бюро восточных компартий и трудовых партий. Это помогло бы координировать действия этих партий». В планы Сталина это не входило, о чем он и сообщил Ким Ир Сену, постаравшись мотивировать свой отказ. «Тов. Сталин указывает, — фиксирует запись беседы, — что нужно с этим вопросом подождать. Нам не ясно, как там японская компартия, нам не ясно, [как] на Филиппинах. В Индии есть компартия, но положение ее не ясное. Мы и так с Вами можем друг друга понять. Мы с Вами и Китайцами можем договориться и друг друга понять». Ким Ир Сен согласится: «…хорошо, теперь для него [все] ясно» [646].

14 мая Сталин через совпосла известит Мао Цзэдуна о состоявшихся переговорах. В шифровке сообщалось: «В беседе с корейскими товарищами Филиппов и его друзья высказали мнение, что в силу изменившейся международной обстановки они согласны с предложением корейцев приступить к объединению. При этом было оговорено, что вопрос должен быть решен окончательно китайскими и корейскими товарищами совместно, а в случае несогласия китайских товарищей решение вопрос должен быть отложен до нового обсуждения»[647]. Мао Цзэдун в ответ в очень аккуратной форме сообщит о согласии «с оценкой корейскими товарищами обстановки в Северной и Южной Корее, а также с их оценкой соотношения сил севера и юга»[648].

В течение июня КНДР дважды обратится к Республике Корея с призывом об объединении. 25 июня войска Народной армии Кореи развернут масштабное наступление. В начальной фазе конфликта Сталин стремился всем руководить лично. Первые дни принесут и первые успехи. В трехдневный срок будет занят Сеул. 30 июня Сталин оставит резолюцию «утвердить» на обширной заявке Ким Ир Сена о поставках вооружений и снаряжения[649]. 1 июля совпослу в Пхеньяне для передачи Ким Ир Сену Сталин сообщит, что его заявка будет выполнена уже к 10 июля, и выскажет мнение о необходимости наступление «продолжать безусловно». «Чем скорее будет освобождена Южная Корея, тем меньше шансов для интервенции», — резюмирует советский вождь в этой части своего послания[650]. 5 июля 1950 г. советский вождь пошлет совпослу в Пекин шифротелеграмму для передачи Чжоу Эньлаю: «Считаем правильным, чтобы немедленно сосредоточить 9 китайских дивизий на китайско-корейской границе для волонтерских действий в случае перехода противником 38-й параллели. Мы постараемся обеспечить авиационное прикрытие этих частей»[651].

Специфическое отношение Сталина к Организации Объединенных Наций, о котором мы говорили в одном из предшествующих параграфов, сыграет отрицательную роль в развитии корейского конфликта. В соответствии с резолюциями Совета Безопасности ООН от 27 июня и 7 июля начнет осуществляться ввод на территорию Кореи многонациональных сил под флагом ООН, который Сталин назовет иностранной интервенцией. Главную роль в контингенте ООН играли, разумеется, войска Соединенных Штатов.

Заместитель министра иностранных дел СССР А. А. Громыко в заявлении от 4 июля 1950 г. огласил официальную позицию Советского Союза. Он назвал причины разразившегося конфликта: «Происходящие в Корее события возникли 25 июня вследствие провокационного нападения войск южнокорейских властей на приграничные районы Корейской Народно-Демократической Республики. Это нападение явилось результатом заранее задуманного плана»[652]. Сталин первоначальный вариант этого заявления не просто отредактирует, а переработает[653].

Шифротелеграмма И. В. Сталина (Филиппова) в адрес премьера Госсовета и министру иностранных дел КНР Чжоу Эньлаю о приеме Китая в состав ООН и размещении китайских дивизий на китайско-корейской границе

5 июля 1950

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Л. 334. Л. 81]

Заявление заместителя министра иностранных дел СССР А. А. Громыко «Об американской вооруженной интервенции в Корее»

Не позднее 4 июля 1950

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 346. Л. 121–134. Правка — автограф И. В. Сталина]

В заявлении будет перечислен ряд событий, имевших место в 1949 и 1950 гг., которые, по мнению советского руководства, демонстрировали враждебные намерения южнокорейских властей, поддерживаемых Соединенными Штатами.

Громыко, кроме того, заявит, что «американская резолюция была принята с грубым нарушением Устава Организации Объединенных Наций», и это «лишает принятую на этом заседании [27 июня. — А. С.] резолюцию какой-либо законной силы». Громыко напомнит и о том, что «Устав прямо запрещает вмешательство Организации Объединенных Наций во внутренние дела какого-либо государства, когда дело идет о внутреннем конфликте между двумя группировками одного государства. Таким образом, Совет Безопасности своим решением 27 июня нарушил и этот важнейший принцип Организации Объединенных Наций». При этом в заявлении подчеркивалось, что «правительство Соединенных Штатов начало вооруженную интервенцию в Корее до