Закон охоты - Андрей Александрович Васильев

— Паразиты! — бубнил он. — Никакого уважения к прошлому! Все забыли! Ничего не помнят! Мой камень изуродовали своей мазней! Хотя… Это ладно, это пусть остается.

Речь шла о надписи «Хачу много денег!», которую я даже в темноте смог прочитать, поскольку она была нанесена на скалу белой краской и немаленькими такими буквами.

— Что стоишь? — не поворачиваясь, спросил вдруг человечек. — Взял бы да помог, раз уж сюда приперся!

— Дайте тряпку — помогу, — отозвался я. — Не вопрос.

— Держи. — Рыжий резко развернулся и бросил мне свое клининговое оружие, уже порядком замызганное. — Три давай, а я отдохну.

И правда — парча. Дорогой материал, причем, похоже, не сегодня и не вчера сделанный. Не антиквариат, разумеется, но на рулончик-другой такой красоты я бы в Москве мигом покупателей отыскал и заработал на том неплохие деньги. Не едиными медальонами, амулетами и картинами публика интересуется, и другие товары, овеянные временем, у нее в чести.

Я смочил тряпку в луже, которая находилась на краю площадки, и начал ей тереть надпись, из которой следовало, что Женька, Русик и Паша некогда побывали тут.

— Как звать-то тебя, парень? — спросил у меня человечек, усевшись перед тем на камень.

— Максим.

— Говор у тебя не местный,. Из каких мест будешь, Максим?

— Из Москвы.

— Эк далеко тебя занесло! — крякнул рыжий. — И не лень ведь.

— Сидя на заднице, злата не заработаешь, — пояснил я, честя про себя Женьку, который явно краски на свое имя не пожалел. — Вот и пришлось в такую даль забраться. Дело есть дело.

— Ну да, ну да. — Я не столько услышал, как почуял, что Полоз встал с камня и приблизился ко мне. — И дела ты, я так понимаю, с одной твердолобой стервой обстряпываешь, верно? Только не ври мне!

Я развернулся, уже догадываясь, что ничего хорошего не увижу, это было ясно по тому, как изменился голос моего собеседника, исчезла из него легкая писклявость, он стал куда более глухим и низким. Но все равно ойкнул и уронил тряпку.

Исчез забавный человечек, вместо него на камнях вил кольца сверкающий чешуей змей ростом в три, а то и четыре меня. Его разинутая пасть поражала количеством острейших клыков, взгляд глаз, точно наполненных кипящим золотом, казалось, пронизал меня насквозь.

Короче — очень страшно. Без дураков.

— Я сразу учуял смрад грязнули Индрика, — прошипел Полоз, приближая свою морду к моему лицу и оплетая ноги тугими кольцами своего тела. — Хотя и без него догадался бы, что к чему. Даже со змеевиком-камнем мимо моих детей в эту ночь никто не пройдет. А ты — вот он, здесь.

— Все так, — кивнул я. — Послан той, что живет под горами, и Индрик на меня вчера дышал. Но я этого и не скрывал. Вы просто меня ни о чем таком не спросили.

Ответа не последовало. Полоз словно изучал меня, он как будто залез мне прямо в душу своим взглядом.

— Пока не понял, смельчак ты или дурак, — наконец промолвил он, и я ощутил, что снова свободен. — Но не враль. Уже хорошо. Шаболда подгорная тебя, небось, за колечком прислала?

— За ним.

— Неймется старой, — фыркнул змей, отползая к камню, на котором раньше сидел. — Еще и долг какой-то выдумала. Проспорила она его мне, проспорила. Потому шиш ей, а не кольцо! Так и передай. Что встал? Три давай!

Я повернулся к скале и заработал тряпкой, подводя попутно первые итоги. Еще жив — это хорошо. Все остальное — плохо.

— А чего ты взялся у нее на посылках служить, Максим? — В голос Полоза снова вплелись писклявые нотки. — Какой твой интерес?

— Я выполняю три поручения, она выполняет одно мое желание.

— Условия сделки терпимые. А что желаешь?

— На Илеять-гору попасть, ту, куда все пути закрыты, — сказал я, поворачиваясь. — Там завтра бога Куль-Отыра станут воскрешать, так вот мне надо…

— Все-все-все, — перебил меня Полоз, который, как я и предполагал, снова принял человеческий образ. — Даже слушать не желаю. И да, ты дурак. Потому что только дураку есть дело до теней, которые давным-давно всеми забыты. Героизм, богоборчество, поиски истины, счастье для всех… Тьфу! Проваливай отсюда, мне тебя даже убивать и то неинтересно.

Судя по звуку, он на самом деле смачно плюнул, а после, сопя, начал карабкаться вверх по скале, собираясь забраться на самую ее верхушку.

Я выждал минут пять, а потом последовал за ним. Интересен я ему или нет — дело десятое, главное, что разговор еще не окончен. Правда, теперь вероятность его неблагоприятного завершения изрядно увеличилась.

Великий Полоз сидел на краю скалы, свесив ноги вниз и вытянув руки так, что, казалось, он собирается обнять огромную луну, висевшую над горами. Кончики его пальцев мерцали багровым светом, он, похоже, и вправду втягивал в себя мощь ночного светила подобно тому, как губка впитывает воду.

— Индрик силен, — негромко произнес он. — Он защитил тебя от зубов моих детей. Но если тебя коснется мой клык, ты точно умрешь. Ночь больно хороша нынче, потому ты и жив, но все может быстро измениться. Не искушай судьбу, парень. Не стоит.

— Мне нет дела до тех, кто давно ушел за окаем, — так же вполголоса проговорил я. — Мне неинтересно, что есть свет и тень, добро и зло. Я — наемник, Великий Полоз, и для меня важна лишь награда, которую я получаю за свою работу.

— Награда — хорошо, — кивнул бог, подставляя свое лицо под лунный свет. — Продолжай.

— Все уже сказано. Не будет кольца — та, что живет в горах, не даст убить слуг Куль-Отыра, и тогда наниматель вправе ничего не платить за то, что мной уже сделано.

— Твои убытки — не моя печаль.

— Все так. Но даже смертный человек нет-нет да может быть полезен сильным мира сего, таким как ты. Как, например, Хранитель кладов.

— Хранитель кладов. — В человеческий голос снова вплелись шипящие змеиные нотки. — Да-да. Ты с ним знаком?

— Виделись несколько раз мельком. Поговорить, врать не стану, ни разу не удалось. Он не стремится к общению.

— Сказал бы тебе, к чему он стремится, да