Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 1. «Наше дело правое», 1939–1945 - Андрей Константинович Сорокин

Таким образом, обнародованные документы, кажется, позволяют ответить на вопрос об инициаторе германо-советского сближения и последовавших вслед за ним договоренностей, состоявшихся в конце августа 1939-го. Консультации, как мы видим, были инициированы Германией, от бонз которой исходила и пространственная проекция предстоявших политических переговоров.

Шифротелеграмма В. М. Молотова временному поверенному в делах СССР в Германии Г. А. Астахову о желательности продолжения обмена мнениями по вопросу улучшения советско-германских отношений

4 августа 1939

[АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 295. Д. 2038. Л. 101. Автограф В. М. Молотова]

За день до начала трехсторонних англо-франко-советских переговоров в Москве советская сторона примет предложение Берлина о проведении советско-германских консультаций. Разговоры о предметах, составляющих обоюдный интерес, «требуют подготовки», телеграфировал Молотов Астахову в Берлин, «и некоторых переходных ступеней от торгово-кредитного соглашения к другим вопросам. Вести переговоры… предпочитаем в Москве»[58]. 13 августа в Москву из Берлина полетит шифровка, извещающая о готовности Германии направить в Москву делегацию для переговоров[59]. Как свидетельствуют шифровки, отправленные Астаховым и советскими военными атташе в Москву, военные приготовления Германии к этому моменту не вызывали никаких сомнений, как и вероятное направление их применения — Польша[60].

15 августа состоится беседа Молотова с немецким послом Ф. Шуленбургом. В ее ходе Молотов, сильно смутив собеседника, обнаружит знакомство советской стороны с его планом улучшения советско-германских отношений. Первым пунктом этого плана значились содействие Германии урегулированию советско-японских отношений и ликвидация пограничных конфликтов с Японией, заключение пакта о ненападении и совместное гарантирование прибалтийских стран; заключение широкого хозяйственного соглашения. Молотов фактически солидаризуется с планом Шуленбурга, выдвинув, однако, на первое место советско-германские экономические переговоры, на успех которых, как подчеркнул советский премьер, рассчитывала советская сторона[61].

Через два дня во время следующей встречи Молотов вручит Шуленбургу «ответ на германские предложения 15 августа», предупредив посла, «что т. Сталин находится в курсе дела и ответ с ним согласован». Излагая содержание советских предложений, Молотов вновь подчеркнет приоритетность экономических вопросов, заявив, что завершение переговоров о кредитно-торговом соглашении «будет первым шагом, который надо сделать на пути улучшения взаимоотношений». Вторым таким шагом Молотов назовет «либо подтверждение договора 1926 г., что имел, очевидно, в виду Шуленбург, говоря об освежении договоров, или заключение договора о ненападении плюс протокол по вопросам внешней политики, в которых заинтересованы договаривающиеся стороны»[62].

Шуленбург, проконсультировавшись с Берлином, 19 августа запросит аудиенции у Молотова и, получив ее, станет настаивать на скорейшем приезде Риббентропа «перед наступлением событий» в Польше и заявит о готовности «идти навстречу всем желаниям Советского правительства». Молотов подтвердит необходимость подписания торгово-кредитного соглашения, опубликование соответствующего сообщения в прессе и при соблюдении этих условий даст согласие на приезд Риббентропа в промежутке между 26 июля и 2 августа[63]. Соратник Сталина основательно подготовился к встрече с Шуленбургом и в завершение передал ему текст проекта советско-германского пакта[64]. В тот же день в Москве будет подписано советско-германское кредитное соглашение, на которое делало упор советское руководство. Так что, увидев долгожданную синицу в руках, теперь можно было думать и о журавле в небе.

Обе стороны договорятся о публикации сообщения о подписании кредитного соглашения, очевидно, считая целесообразным продолжать оказывать давление на Великобританию и Францию, соглашение с которыми, кажется, оставалось в числе приоритетов едва ли не в равной степени и для Германии, и для СССР.

* * *

Исторический процесс двигался к одной из своих кульминационных точек. 21 августа Шуленбург передал Молотову для Сталина телеграмму Гитлера, в которой тот приветствовал заключение германо-советского торгового соглашения, сообщал о согласии с советским проектом пакта о ненападении и готовности выработать дополнительный протокол, «желаемый правительством СССР… в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично». Гитлер «вторично» предложит принять министра иностранных дел Германии со «всеобъемлющими и неограниченными полномочиями», чтобы «составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол»[65].

Через два часа Молотов передаст Шуленбургу ответ Сталина с согласием «на приезд в Москву г. Риббентропа 23 августа». Сталин выразит надежду, что «германо-советское соглашение о ненападении создаст поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами. Согласие германского правительства на заключение пакта ненападения создает базу для ликвидации политической напряженности и установления мира и сотрудничества…»[66]

Телеграмма А. Гитлера И. В. Сталину о заключении германо-советского торгового соглашения и визите И. фон Риббентропа в Москву

Не ранее 21 августа 1939

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 296. Л. 2–5. На русском и немецком языках]

Письмо И. В. Сталина А. Гитлеру о согласии советского правительства на приезд И. фон Риббентропа в Москву 23 августа для заключения пакта о ненападении

21 августа 1939

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 296. Л. 1]

Тайны из визита Риббентропа Сталин делать не собирался. 22 августа «Правда» опубликует сообщение ТАСС «К советско-германским отношениям», отредактированное Сталиным. В нем будут обнародованы не только план приезда Риббентропа, но и намерение «заключить пакт о ненападении» [67].

Картина событий будет не полна, если не сказать о том, что в те же самые дни и часы кульминации достигли и германо-британские консультации. 21 августа Гитлер предложит не только Москве принять для переговоров Риббентропа, но и Лондону — второе лицо германского рейха Г. Геринга, приезд которого сторонами будет согласован на 23 августа, то есть на ту же дату, что и приезд Риббентропа в Москву. Гитлер в своих внешнеполитических комбинациях оказался более успешен, чем члены будущей антигитлеровской коалиции. Именно в Берлине примут окончательное решение о том, с кем выходить на судьбоносные для Европы переговоры. Получив согласие Москвы, Гитлер сделает ставку на достижение договоренностей с Советским Союзом и 22-го отменит визит Геринга, о чем Лондон будет уведомлен лишь 24-го[68]. Так что подозрения Сталина насчет готовности западных партнеров к новым договоренностям с Гитлером имели под собой достаточные основания.

Между тем в ходе трехсторонних англо-франко-советских переговоров генерал Думенк получит указание своего правительства, выработанное, очевидно, под влиянием информации о визите в Москву Риббентропа. Думенку предоставлялось «право подписать военную конвенцию, где будет сказано относительно разрешения на пропуск советских войск… через Виленский коридор, а если понадобится… то и пропуск через Галицию и