Дедка за репку, бабка за дедку… - Сергей Иванович Чекалин

Разозлился Савва на Бориса. Приготовил отраву для скота, а Глеб эту отраву и подсыпал в кормушки. За одну ночь и управился, не разбирая, что при возможном отделении из хозяйства Бориса ему могли бы достаться и эти животные. Остались в живых только две овечки да три лошади, что были в ночном.

Сильно опечалился Борис. Решил, что лучше уж пусть Глеб возвратится в Ольховку. Да и дать-то ему уже было нечего, всё погибло. Когда Савва пришёл к сыну с той же просьбой, то он не получил отказа. Даже Борис разрешил забрать с собой одну овечку, на разживку, да и лошадку.

Но Глеб, парень не промах, забрал всех оставшихся овечек, да и отправился в свой дом, в Ольховку. Борис же, видя такую несправедливость, снарядил в погоню на лошадях двух своих самых дюжих сыновей, Ваську и Петьку. Но предусмотрительный Савва подпилил стойки мостика, что через речку Невесёлку, так что грохнулись с этого мостика оба Саввиных внука. Один из них, который Васька, насмерть разбился, а другой, который Петька, только покалечился. Но покалечился настолько сильно, что на всю оставшуюся жизнь сделался инвалидом. Лошадям тоже досталось, переломали себе ноги.

Такая вот история, с таким вот окончанием. Скажете, что не могло быть такого? Ничего подобного, могло. И раньше такое, да ещё и похлеще, случалось. Почитайте сказочную Книгу Исход, что опубликована в Ветхом Завете, Книгу ужасов, с седьмой по одиннадцатую главы. Что там Савва со своими проделками! Так, цветочки только.

Кого люблю, тому…

И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твоё

на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле:

человек непорочный, справедливый, богобоязненный

и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу,

и сказал: разве даром богобоязнен Иов?

Иов. 1:8,9.

Некоторым царством, некоторым государством управлял некий царь. Звали за глаза его Кривохромом, а в глаза, конечно: Твоё величество да Ваше величество, Царь-батюшка, Отец родной, Государь и другими похожими обращениями. А заглазная кличка была справедливой, поскольку царь этот был и хромой на какую-то ногу, и кривой на левый глаз. И всё это из-за того, что он очень любил воевать, да и сам был всегда в первых рядах: где гуще схватка — он там и есть. Но соседних государств у него не было, поскольку он управлял всего одним государством, которое называлось… Да никак оно и не называлось, государство — и всё. Просто он очень любил войны, а народов разных в его государстве у него было навалом, чуть ли не сотня разных народов, если не больше, но он был очень искусным провокатором и подстрекателем. Он так строил свои козни между разными народами, что они доходили до военных баталий, чему как раз и был рад этот царь, по настоящему его имени — Долдон. В войнах этих он выбирал для помощи одну из сторон и помогал ей до победного конца. То день удлиннит для ускорения победы, то подскажет, откуда лучше напасть на врага, то камнями закидает войско неприятеля.

И ещё он любил, чтобы все народы его любили, чтобы они мысленно и наяву кланялись ему в пояс и искренне благодарили непрестанно за его заботу о них. Впрочем, новости тут нет никакой — все цари тем и живут, и до сего времени.

Служил у этого царя на побегушках по разным поручениям один приближённый по прозвищу Кубыть. При рождении он был назван по-другому, а это прозвище прилепилось к нему за такую же его присказку ко всякому разговору. Этот Кубыть разъезжал по всему царскому государству, то есть по всем народам, и докладывал царю о состоянии дел в государстве. Кто как себя ведёт, кто как любит царя, для кого царь место пустое и звать его никак. Вот однажды, на таком докладе, царь и спрашивает Кубытя:

— А что, Кубыть, как там поживает мой сродственник Лавр? Он, я знаю, очень меня любит, всё время думает обо мне, заботится. Вот, к примеру, каждую неделю присылает на мой стол много всякой еды. Может быть, надо ему что-нибудь? Так я помогу. А то я слышал, как-то, такую о нём молву, что мол, кто-то в каком-то народе беден, как индюшка Лавра. Ты не слыхал такую? Может, это и не про него вовсе? Лавров-то у нас в государстве много разных.

— Слыхал, Твоё величество. Это именно про твоего того самого Лавра и есть. Сродственника твоего. Только это как в насмешку. Не бедный этот Лавр. Это люди со злости такое придумали.

— Что значит со злости. Ты сам-то думай, о чём говоришь с царём! Они что, и против меня такое придумывают? Так разыщи и накажи как следует! Это как раз по твоей части. А то, может быть, и правду говорят люди о Лавре, может, не в достатке он живёт? Ты спроси его в следующий раз.

— Ну, Государь ты мой ясновельможный, он, кубыть, ни в чём не нуждается, всё у него есть. Но не так уж он тебя, кубыть, любит. Не совсем даром он это делает. Тут, кубыть, дело не простое. Думаю, что он просто завален добром и твоим добрым отношением к тебе. Так что же ему не любить тебя? За такую доброту и достаток. Вот если это всё у него отобрать, то будет ли он также тебя любить, то в этом, кубыть, можно и посомневаться. Есть у меня на этот счёт некоторое подозрение.

Царь аж вздёрнулся от таких Кубытьевых мыслей. Как так, этот отщепенец любит царя только за царское добро и доброе царское отношение? Это же никуда не годится!

— Нет, Кубыть, не думаю я так, не может быть такого! Я бы это доподлинно знал! Ты, давай-ка, разузнай всё досконально и доложи мне по порядку! Сроку тебе на это — три недели.

— А не надо и узнавать, время только терять. Уж поверь мне на слово. А вот ты, Царь-батюшка, лиши его этих благ, и сразу увидишь, безо всяких лишних ожиданий, как он тебя за это полюбит!

— Ну, что ж, давай-ка поспорим, что он так и будет меня любить, как любит, если останется без добра. Я повелеваю так: если ты проиграешь, то я велю отрубить тебе голову, а если я проиграю, то велю не рубить тебе голову.

Куда было деваться Кубытю от этих слов, сам на то и напоролся, своими руками смерть себе приготовил. Но осталось надеяться только на свои