Цена жизни - Андрей Стоев

— Нету, — покачал головой Марен.

— У меня свободных комнат нет, сам видишь — сезон кончился, все артели вернулись. Но могу койку сдать — надо?

— Надо, — вздохнул Марен. — Но у меня сейчас денег нет, только песок. Схожу песок сдать и вернусь. Ещё мне поужинать надо будет.

— Возвращайся, поужинаешь, — пожал плечами трактирщик. — Койку придержу для тебя.

* * *

— Куда прёшь? — раздался грубый окрик. — Ты чего здесь забыл?

Марен неторопливо обернулся. На него недружелюбно смотрел какой-то рабочий в замасленном тулупе, с фонарём в одной руке, и молотком на длинной ручке в другой.

— Это и есть поезд, в котором людей возят? — спросил он.

— Ну ты и деревня! — заржал работяга. — Только что из леса вылез, что ли?

— Из леса, — подтвердил Марен, начиная злиться. — Вылез.

Рабочий что-то почувствовал и резко перестал смеяться.

— Это товарные вагоны, — объяснил он уже совсем другим тоном. — Людей в них не возят — видишь, окон нет? Для людей — пассажирский, он завтра к вечеру придёт, ночь отстоится, а послезавтра утром обратно в Новгород уйдёт.

— А как туда садятся?

— Вон вокзал, иди туда, — показал рукой тот. — Там в кассе купишь билет, и послезавтра с этим билетом приходи. Только не опаздывай — поезд тебя ждать не будет.

— Понятно, — озадаченно сказал Марен.

— И ты, деревня, главное, вон в ту сторону не ходи, — напоследок посоветовал ему рабочий.

— А что там?

— Там сейчас люди Арди свой состав разгружают. У них охрана лютая — чуть что, сразу за ружья хватаются. У нас парню одному руки переломали.

— За что? — не понял Марен. — Вот просто так взяли и переломали?

— Да можно сказать, что просто так, — уклончиво ответил тот. — При разгрузке иногда лишнее остаётся, ну и можно с грузчиками договориться или так забрать.

— То есть украсть? — догадался Марен.

— Ты за языком-то следи, деревня, — раздражённо ответил рабочий. — Сказал же: лишнее. Ладно, некогда мне тут с тобой. Иди уже, покупай свой билет.

В здании вокзала царила гулкая тишина. Большой зал, занятый рядами лавок, был пустым, лишь в дальнем углу двое персонажей довольно потрёпанного вида что-то увлечённо обсуждали шёпотом. Марен повертел головой и сразу же увидел большое окно в стене, над которым большими буквами было написано «Билетная касса». За окном обнаружилась некрасивая девица, которая увлечённо читала какую-то потрёпанную книжку и совершенно проигнорировала подошедшего к окну Марена. Девица периодически шмыгала носом; по щекам её скатывались слёзы, которые она аккуратно промокала кружевным платочком. «Там про неё что-то плохое написали, что ли?» — в полном недоумении подумал Марен.

Наконец, девица оторвалась от книжки и подняла глаза на Марена.

— Чего тебе? — неприязненным тоном спросила она, подкрепив свой вопрос шмыганьем.

— Мне в Новгород надо уехать, — так же недружелюбно ответил тот.

— А сейчас-то чего припёрся? Поезд только послезавтра будет.

— Мне сказали, билет надо купить.

— Билет ему купить, — передразнила его девица. — Ты бы ещё за полгода до отправления пришёл.

Она недовольно скривилась, но всё же достала цветастую бумажку, на которой начала делать какие-то таинственные пометки, всё ещё по инерции пошмыгивая носом. Это продолжалось довольно долго, и Марен уже начал подозревать, что та просто изображает деятельность, но как раз в этот момент девица свой таинственный труд и закончила.

— Семь кун и двадцать три векши, — объявила она.

— Чего? — растерялся Марен. Про гривны он уже знал, но прочие деньги для него оставались пока загадкой.

— Деньги гони! — злобно рявкнула девица. — Сидите в своей тайге с медведицами, толку от вас…

Марен совершенно не понял, какое отношение к поезду имеет тайга с медведицами, но выяснять не стал. Затевать разговоры с раздражённой женщиной — это последнее дело. Результата от этого не будет никакого, зато настроение себе испортишь надёжно. Он молча полез в карман, вытащил оттуда мятый комок бумажек и отделил от него одну.

— Хватит? — поинтересовался он, кладя на стойку бумажку с картинкой какого-то князя на коне и нарисованной единицей.

— Хватит, — недовольно ответила девица, кладя взамен свою исписанную бумажку, и ещё несколько бумажек и монет, которые явно были тоже деньгами.

— А дальше что? — поинтересовался Марен, засовывая всё это в карман.

— А дальше иди отсюда, — посоветовала девица. — Послезавтра придёшь к одиннадцати, вагон у тебя четвёртый, место двадцать девять. В билете всё написано — иди, не мешай работать.

* * *

— Давай, братуха, не теряйся! — бывший попутчик дружески ткнул Марена кулаком в плечо. — Как закончишь свои дела, приезжай к нам на Панковку. Найдёшь улицу Трёх бобров, а там у любого спросишь Комара, меня там все знают. Там наших много живёт — обустроиться поможем, работу найдём. Мы, рифейские, друг друга держимся!

— Спасибо, братуха, — ответил Марен. — Обязательно тебя найду.

Два дня и две ночи в поезде неожиданно прошли безо всякого напряжения, и, пожалуй, даже интересно. К этому времени Марена уже окончательно отпустило давящее ощущение загнанного зайца, и желание поубивать всех окружающих ушло совсем. Трое попутчиков оказались весёлыми молодыми парнями — они временами добродушно подшучивали над деревенской простотой Марена, но шутки эти его почему-то совершенно не злили, отчего он и сам порядком удивлялся. Зато общение с попутчиками оказалось невероятно полезным — делать в пути было нечего, и они много разговаривали, при этом охотно отвечая на его наивные вопросы.

По пути поезд проезжал множество больших и малых городов, и некоторые из них были гораздо больше Рифейска, который показался Марену огромным. Когда он между делом про это упомянул, попутчики порядком посмеялись и посоветовали ему подождать до Новгорода, прежде чем судить о величине. Так что Марен был готов увидеть что-то большое, но такого он всё же не ожидал и сейчас, среди громад высотных зданий, опять почувствовал себя деревенщиной — как тогда в Рифейске, только гораздо сильнее.

В лесу дело выглядело проще некуда — найти и расспросить. Что за проблема вытрясти всю правду из низшего? Однако к тому времени, как он приехал в Новгород, Марен уже не был так в этом уверен. Это в