Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного (СИ) - Ева Кофей

С этими мыслями подхожу к окну, чтобы взглянуть на бело-синие волны. Красиво. Такого же цвета глаза у Ричарда? Какие они у него вообще? Помню, что не карие, а светлые. Но голубые или серые? Может быть, вообще зелёные…

Становится страшно, что я не могу вспомнить.

Ещё вчера мы говорили с ним в коридоре. И у него был такой отчаянный вид. А сегодня я даже не могу вспомнить цвет его глаз.

В подреберье ноет и скручивается скользкими угрями тревога. Как же это бесит… Я не понимаю, из-за чего так себя чувствую и так волнуюсь. Из-за чего сжимается сердце так, словно вокруг него кто-то сжимает и разжимает когтистые пальцы?

Из-за истинности?

Из-за сложных чувств Виктории? Кем бы она ни была, горчащим осадком в моём теле, ларцом воспоминаний или реальной живой душой, которую выбило из тела.

Или мои чувства — всё же мои?

Будто задыхаюсь, но не физически. Правда, тошно от этого почти по-настоящему. Кладу ладонь на горло, чуть сжимаю. Бледная, слегка расстрёпанная. Генерал медлит, я почти забываю о нём.

И именно в таком состоянии он застаёт меня.

Ну и хорошо. Всё должно быть естественно.

Ах, какая-то часть меня уже хочет разрыдаться, всё и всем рассказать. Всё то невозможное, что со мной произошло за последние дни. Пусть сами разбираются. Мне тяжело, я совсем теряю себя. С каждым шагом ступать всё сложнее. А что будет дальше?

Все суетятся из-за парада, на котором королевская семья вместе со мной должна посетить самые важные точки королевства Файрэ-Лира. Мало мне монстров вокруг, впереди маячит ещё один клубок змей…

А Ричард… Он сказал, что отпустит меня. И плакал в коридоре вчера. Когда я водой ускользала из его рук.

Что если он решил, что освободить меня навсегда и точно способ только один?

Может быть, тот его призрак, что просил меня перевязать рану, его явление… может быть, это было прощанием?

— Принцесса? — холодный, низкий до одури голос генерала заставляет меня вздрогнуть и резко обернуться.

— А-а, — слетает с губ, — это вы, лэрд Риордан…

Я совершенно не помню, было ли какое-то общение у Виктории с этим статным, красивым (они похоже все красивые по-мужски — особенность такая) драконом. Или они знакомы только на формальной ноте?

Придётся импровизировать. Как и всегда.

Я натягиваю на лицо улыбку, средненькую такую, посредственную, максимум, на что сейчас способна. Да, рыдать хочется, что-то чем дальше, тем чаще, но второй шанс мне дан не зря, а если буду расстраиваться, расстроятся и фэйри, а если фэйри расстроятся, то…

В общем, их гневливое, голографическое выражение лица — последнее, что я увижу в своей новой жизни.

И никакие хлопанья ресницами не спасут.

Дракон с жадностью осматривает меня, пока я пытаюсь выделать из своей мимики что-нибудь приемлемое.

— Что вы здесь делаете? Хотите убедиться, что орки не нападут на Её Величество из засады? — сложив руки на груди, ехидничаю я. Сложны в мире всего две вещи: протиснуться в игольное ушко и балансировать на грани сложного характера принцессы. — И что показали замеры?

Он хмыкает. Ни один мускул на его мужественном, суховатом лице не дрогнул. Глаза такие же ясные и живые, как у принцев, кажутся мне менее человеческими. Есть что-то в них одновременно и слишком сложное для восприятия человечки и слишком примитивное, животное, необузданное.

— Ничего особенного, как понимаешь, это стандартная процедура, — вроде ничего такого Риордан не говорит, а у меня по телу бегут мурашки. Может быть, дело в его голосе, или стате, или взгляде… Чёрт его знает, но мне это не нравится.

Впрочем, мне стоит сосредоточиться на словах. Стандартная процедура? Ой ли…

Скорее всего, королева не может прибыть в мои гнилые покои прямо сейчас, она ведь явно занятая особа, а очень хочется, поэтому припёрла братца — собирать сплетни.

Озвучивать свои мысли я, конечно же, не собираюсь, и миленько так улыбаюсь. Дракон же продолжает:

— Но было кое-что странное. Я полагаю, беглый преступник, нарядившийся военным. Якобы присланный сюда для того, чтобы разведать обстановку. Ничего не знаешь о нём?

— Н-нет… — говорю от волнения, с дуру, проще говоря. И на шатких ногах-ходулях подхожу к кровати, чтобы скромно устроиться на уголке.

Чёрт. Да ведь я же сама записку писала. Как теперь отвертеться?

И ведь, правда, отличный был план, если бы дракон не заявился в Файв-Улл сегодня же!

Дьявол…

Он делает шаг ко мне.

Полагаю, что обычно принцесса Виктория должна принимать гостей в других комнатах, но представители короны шастаются направо и налево прямо в спальню.

Некоторое ещё и двери выбивают…

При мысли о Ричарде скручивается в узел что-то на дне желудка.

Я с трудом сглатываю и поднимаю на лэрда Риордана глаза.

Он ухмыляется. Но вовсе не так широко, обаятельно и дерзко, как остальные драконы, с которыми я уже успела познакомиться.

О, нет, в исполнении Риордана усмешка — это лишь суровый намёк. Тень призрака.

Хоть с линейкой за ним ходи и измеряй эмоции…

— Странно, а письмо было написано от вашего имени. Вашим почерком. Что скажете на это, принцесса Виктория? Кто. Такой. Евпатий?

В последнем его вопросе есть жёсткий, не терпящий увиливаний оттиск. Даже страшно становится. И я дохожу до того, что думаю снизойти до полуправды. Но испытующий взгляд слишком сильно приковывает моё внимание, слишком сильно заставляет напрягаться.

Спина прямёхонькая, губы плотно сомкнутые, брови слегка приподняты. Это я про себя.

Мол, Евпатий?

Какой ещё Евпатий?

— Ви! — вдруг кричит Риордан, почти что гаркает. Я вздрагиваю от неожиданности и осознания, что общение всё-таки не было формальным. Ви… Будто бы так её мог звать кто-то относительно близкий.

Но… Ведь не было же и с ним у этой женщины отношений?

Учитывая, что здесь ещё где-то меня дожидаются мужчины из гарема — не удивлюсь.

Впрочем, генерал не выглядит как человек, которого устроила бы роль любовника.

— Ваш сын, — отвечаю я, всё никак не решаясь начать распутывать клубок вранья. Потому что не знаю, кто этот дракон на самом деле такой и какие цели он преследует. Не знаю о его совместном с Викторией прошлом. И просто не могу расслабиться.

Риордан по-тёмному так ухмыляется, снова с какой-то будто бы натугой, словно каждая его мышца стальная и вовсе не податливая, несмотря на плавящий жар, исходящий от мужчины.

— Да, так зовут моего старшего сына, — произносит он сурово.