Забытый дом - Анна Васильевна Дубчак

Да, в этом доме убивать было просто. Крики жертвы никто бы никогда не услышал. И никаких тебе камер.

И тут Ивана снова охватил страх: а что, если он своим присутствием помешал ей, и теперь эта Светлана будет разыскивать его, чтобы избавиться от него как от свидетеля?

Да, теперь он думал о ней как об убийце. Кто еще мог убить ту девушку? А эта красная одежда — какая-то головоломка для следствия. Если бы не молочница, то задушенную девушку вряд ли бы нашли. Лежал бы здесь труп годами, пока не превратился в мумию…

Были ли знакомы эти девушки? Что их связывало? И на самом ли деле девушку звали Света?

Что он вообще о ней помнит? Ну, во-первых, он может ее описать и даже, если потребуется, помочь полицейским составить ее фоторобот. Высокая красивая девушка с рыжими волосами и карими глазами. Кожа белая, нежная, ямочки на щеках. Губы полные, розовые. Ну просто кровь с молоком. Но не полная, стройная. Когда они сидели за столом и выпивали, она так смотрела на него, словно готова была съесть. Он на какой-то миг почувствовал себя жертвой. Она словно давила на него, гипнотизировала. Хотя нет, никакого гипноза. Он смотрел на ложбинку между грудями, такую манящую, слушал ее голос, девушка ворковала, говоря всякую ерунду, и голос у нее был если не сказать, что сладкий, то какой-то масляный, нежный. Она словно убаюкивала его.

А за окном свирепствовала непогода, ветер бросал мокрый снег в стекла, и эти снежные серые комки стекали, оставляя прозрачные потеки… И меньше всего хотелось что-то изменить, куда-то уйти, оставить эту пышущую здоровьем и желанием девушку. Наверное, она была из породы тех ведьм или русалок, которые заманивают в свои объятья мужчин, а потом губят. Вот и его погубила. Ну или почти погубила. Во всяком случае, подставила.

И никто-то наверняка из местных ее не видел с тех пор, как молочница принесла ей молоко. Хорошо, что хотя бы молочница есть, свидетель какой-никакой. Подтвердит, что видела ее.

Пожалуй, второй раз в жизни Иван испытывал самое настоящее горе и страх. Первый раз он почувствовал, что у него земля уходит из-под ног и что он и сам умирает, когда ему сообщили о смерти отца. Он цеплялся в прямом смысле за мать, за ее руки или, положив ей голову на колени и стараясь оставаться живым и дышать, безутешно плакал.

В его сердце образовалась гигантская холодная дыра, куда утекали силы и радость жизни. Он, счастливчик, сын состоятельных родителей и, в сущности, мальчик правильный, положительный, умный и по природе своей веселый и какой-то легкий, в один миг вместе с отцом потерял часть своего мира. И не знал, как ему жить дальше. Мама оказалась сильнее и, как-то сразу поняв, что сын впадает в депрессию, что ему очень плохо, сразу после похорон отца увезла его на море. Конечно, присутствие матери и время излечило его от тоски, но стоило ему только вспомнить про отца, вернуться в прошлое и увидеть его там, в своих воспоминаниях, как слезы катились безудержно.

Истерика же произошла с ним в Болгарии, куда мать увезла его сразу после Крыма. Там, в церкви, им подсказали, куда ставить свечу за упокой — в емкость с песком, залитым водой. И вот тогда Ваня окончательно понял, что потерял отца, что он умер и что теперь его нет среди живых…

Сейчас же он умирал второй раз от страха и ощущения, что летит в черную пропасть отчаяния. И не было никаких сил зацепиться за кого-то более сильного, обязательно родного и близкого — мама отдыхала в подмосковном санатории, и тревожить ее он не хотел.

Нет-нет, она не должна знать, что с ним произошло. Вот уж перед ней ему точно было бы стыдно.

Так что же делать? Как быть? Кто его утешит?

Иван привел себя в порядок и спустился к завтраку. Он точно знал, что все уже проснулись и собрались на кухне — по дому распространялся запах тостов и подгоревшего молока, снизу доносились голоса.

И правда, стол на кухне уже был накрыт, и за ним собралось все семейство: Борис с женой и маленьким сыном, Петр с дочкой и две няни, завтракающие за маленьким столиком в стороне. Приятной наружности женщина лет пятидесяти подливала Борису кофе. Иван догадался, что это домработница.

— Доброе утро! — Все обменялись приветствиями, Женя жестом пригласила его к столу. — Не стесняйтесь, Иван. Как говорится, что Бог послал. Яичница, каша, бутерброды, кофе… У нас все запросто.

— Она и есть убийца, эта Света, — громким шепотом объявил он, обращаясь к Борису. — Думаю, вы тоже догадались, да?

— Скорее всего — да, — согласился с ним Борис. — В ближайшее время мы поедем к моим друзьям, и вы поможете им составить фоторобот девушки.

— В обход Потеряхина? — спросил Иван.

— Да. Но ты должен понимать, что тебя они тоже вызовут в самое ближайшее время. Но мы их опередим. Я уже договорился с Ребровым.

— Валерий Ребров, Ваня, это наш друг, следователь следственного комитета и просто хороший и надежный человек, — сказал Петр. — Он нам поможет. Да, Милочка?

Он держал на коленях годовалую дочку и кормил ее, розовые щечки девочки были перемазаны кашей.

Иван вдруг подумал о том, что если Потеряхин вцепится в него бульдожьей хваткой и его посадят, то надолго, и что теперь неизвестно, когда он вот так же, как Петр, будет держать на коленях и кормить кашей своего ребенка. Он от ужаса прикрыл глаза.

— Борис Михайлович, прошу вас, скажите, что все будет хорошо! У меня начинается паника! Я же ни в чем не виноват, но чувствую, что они за мной еще приедут, что наденут наручники… Мне страшно! Я бы мог сказать, что меня подставили, но в это-то мне как раз и не верится, да и врагов у меня как будто бы нет… Если бы хотели подставить, то убили бы Свету. Вот это на самом деле могла быть подстава. Но убита совсем другая девушка. Причем наверняка в то время, как я был в другом месте, и свидетелей тому у меня много — все, кто в тот день, что я не доехал на поминки, вернулись в бабушкин дом, чтобы повидаться со мной! Мы же, по сути, устроили еще одни поминки… И вдруг полиция! На глазах моих родственников меня задерживают, увозят! Зачем, зачем мне было бы убивать кого-то там?!

— Иван, хотите еще кофе? — предложила Женя. — Успокойтесь.