Измена. Магическая кухня попаданки - Елена Белильщикова

лязгнул! По моим щекам хлынули слезы, смешиваясь с каплями дождя. Я пыталась приворачивать плачущего Патрика в плед, бредя по улице, но под таким ливнем вопрос времени, когда эта ткань намокнет. И промокну уже не только я, но и малыш. Он плакал, не переставая, все громче, и у меня сердце разрывалось от жалости и беспомощности.

«И почему я не согласилась на предложение Алена? Гордая нашлась! – корила себя я. – И что в итоге? У него хотя бы тепло было бы!»

А еще, может, он разложил бы меня в первую ночь на ближайшей поверхности. В том, как ведут себя здешние лорды с девушками-простушками, я уже убедилась на примере Клода. А такой красавчик, как Ален, наверняка, тем более не знал отказов!

Вокруг совсем стемнело, тучи стянулись еще плотнее. Но вдруг через пелену дождя я увидела светящиеся окна таверны. Рядом с вывеской, над крыльцом, был небольшой навес, и я заскочила туда. Платье, конечно, оставалось промокшим до нитки, как и волосы, но хотя бы на голову не лило.

Мимо меня прошла компания мужчин, заваливаясь внутрь, и я шарахнулась в тень. Еще их внимания мне не хватало! Но остаться незамеченной с кричащим младенцем на руках сложно. И я услышала грубое и сальное:

– Эй, красотка, а ты чего здесь стоишь одна? Пошли с нами! Погуляем?

– Так она с малым, не видишь, что ли? – замялся один из мужчин.

– Ой, а та рыжуха Кэт из дома разврата, вообще, с двумя! В соседней комнате положит, делов-то! Пошли, куколка?

– Я н-не… н-никуд-да с вами не пойд-ду! – от холода у меня зуб на зуб не попадал.

– Ты смотри! Ломается! Цену себе набиваешь? – меня цепко ухватили за локоть, потом и за лицо, силой разворачивая к свету из окон таверны. – Хотя за такую мордашку можно и приплатить!

Остальные загоготали. Я еще сильнее задрожала от холода и ужаса.

«Нужно было все-таки идти к Алену! Вот бы он снова оказался здесь! И спас меня, как тогда! Все бы за это отдала!» – с отчаяньем пронеслось в голове, и тут раздался громкий окрик:

– А ну, отошли от нее!

Глава 3

На пороге таверны стояла невысокая круглолицая девушка со светлыми волосами, убранными в пучок на затылке. Одета она была просто: белая рубашка, заправленная в красно-коричневую юбку, да фартук с простенькой вышивкой поверх. В руке моя нежданная спасительница держала полотенце, которым замахнулась по ближайшему мужлану.

– Отошли от девочки! Не то скажу, и вам сегодня наливать не будут! – пригрозила девушка.

Угроза подействовала. Всю компанию как ветром сдуло.

– Спасиб-бо… – прижимая к себе Патрика, выдавила я.

– Да ты вся дрожишь! – ахнула моя спасительница. – Еще и с ребенком! Простудишься же!

– А мне некуда идти! – всхлипнула я.

– Пошли со мной! – она затянула меня за руку внутрь. – Обогреешься, а там посмотрим. Меня Элизабет зовут, мой муж – хозяин этой таверны.

– Бел, – пискнула я.

Элизабет провела меня к неприметной двери, за которой находилась кухня. В лицо сразу повеяло теплом. Ведь здесь ярко плясали язычки пламени в очаге. Над ним находилась закопченная плита. От нее тянуло ароматом жареным маслом и тушеной капустой: на большой сковороде скворчали пирожки. Вокруг стояли столы, вдоль стен находились шкафы и полки со всем необходимым. В углу громоздились мешки с крупами и деревянные ящики с овощами. Пока я осматривалась, Элизабет принесла мне стопку одежды.

– Так, Бел, держи. Это сухая одежда, подвяжешь поясом – и сойдет. А в это одеяльце малыша заверни, не то простудишь еще его! А я побежала, ты видела, что на улице творится? Посетители так и прут, лишь бы не мокнуть под дождем! И всем подай горяченького. А у меня одна из девочек сегодня к родне в деревню уехала, а вторая заболела! Мне хоть разорвись!

Сунув мне платье и одеяльце, Элизабет схватилась за деревянную лопаточку, чтобы снять пирожки в большую миску.

– Так давай я помогу! – с готовностью вызвалась я, стараясь перепеленать Патрика как можно быстрее, чтобы окончательно не продрог. – Что нужно делать? Может, приготовить что-то? Только рецепт дай!

– Да какой рецепт! Мы тебе что, королевская кухня? – махнула рукой Элизабет. – Ты их морды видела, пока по залу шли? Замерзшие и голодные! Лишь бы горячего чего-нибудь! Давай, колдуй, по тебе видно, что не белоручка, так что на кухне точно справишься. А за это можешь остаться на ночь, я тебе комнатку выделю наверху. Идет?

– Конечно! Ты просто чудо, Элизабет!

Я потянулась обнять ее, но она ускользнула, держа в руках миску с пирожками, и поспешила к двери.

– Все-все-все! Приступай, а я пошла! Не то меня саму сожрут!

Элизабет ушла, и я наскоро переоделась в сухое. Отбросив назад мокрые волосы, я уложила Патрика в плетеном кресле недалеко от огня, чтобы было теплее. Малыш сразу притих и задремал. Вымотался, бедненький… Ну, ничего! Теперь мы точно не останемся на улице на ночь!

Я окинула взглядом кухню и, кое-как сориентировавшись, принялась за готовку. В огромную почерневшую сковороду я нарезала картошки, обжаривая с лучком. А пока там все готовилось, принялась за первое блюдо. Холодильника не обнаружилось, мяса в нем, соответственно, тоже, а брать что-то соленое и сушеное до страшной степени я побоялась.

В большой чугунный котелок, полный подсоленной воды, отправилась порезанная картошка и стаканчик промытого риса. Пока все это закипало, я взялась за зажарку. Накрошила ломтиками морковку, бросив в бойко скворчащее масло, сыпанула специй из тканевых мешочков, бросила лавровый листик. Соленых огурцов здесь не обнаружилось, зато я нашла овощи, похожие на наши земные кабачки. И вспомнив, как летом подменяла ими огурчики в рассольнике, порубила кубиками. А когда все обжарилось, добавила туда томата, после чего выложила в котелок.

Готовка уже подходила к концу, и тут мне на глаза попался пирожок, оставленный мне Элизабет. Надо же, я и не заметила сразу! Он, конечно, почти остыл, но я проглотила его, едва жуя. И улыбнулась, зажмуриваясь.

– Какая хорошая девушка… – проговорила я. – Мы пропали бы без нее, Патрик! Может, дать ей что-нибудь из драгоценностей, взятых из дома? Так еще начнутся расспросы, что это и откуда… Вот бы как-то помочь ей по-настоящему, отблагодарить!

Кончики пальцев закололо. Мои глаза удивленно распахнулись, и я ойкнула,